Анна Клименко - Век золотых роз
«И правда, это знак, – думал Элхадж, – а я-то, безмозглая ящерица, не разглядел поначалу… Дар-Теен в самом деле выведет меня к Храму, ну а там…»
О том, что будет дальше, синх предпочитал пока не думать. Все зависело от воли Шейниры и от того, что именно было нужно странному ийлуру в Храме темной богини.
Правда, за три дня подготовки к дальней дороге Элхадж сделал нечто такое, что, по его мнению, могло вызвать недовольство Шейниры. Раскопав в снегу нужные травки, он перетер их с остатками содержимого ийлурской фляги, а образовавшуюся смесь наложил на распухшую щиколотку Дар-Теена, как раз туда, где прошлись по ноге волчьи зубы. Ийлур шипел и ругался, наблюдая, как пузырящееся снадобье впитывается в почерневшие раны, затем собственноручно наложил повязку. После этой процедуры хромать он стал куда как меньше и был полон задора идти далеко и долго. До самого Храма.
Глава 6
ЭЛЕАН, ИСЧЕЗАЮЩАЯ ГОЛОВА И ХРАНИТЕЛЬНИЦА
Дни катились один за другим, а Тарнэ все не появлялся.
Шезра светлое время суток проводил в смотровой башне, щурясь на яркое небо; ночью то и дело вскакивал с постели – ему слышались мерные удары молотка о запертые ворота Храма. Но вокруг по-прежнему не было ни души, и Шезра со старым Ясом были единственными живыми существами в холодном чреве заброшенного Храма.
Но однажды уже отчаявшийся Шезра заметил на горизонте темную точку. Приближаясь, она увеличивалась, меняла очертания: сперва старый синх разглядел крылья, затем – вытянувшееся в струнку поджарое тело элеана.
Тарнэ грациозно опустился на землю перед воротами, встряхнув крыльями, ловко сложил их за спиной и только после взялся за тяжелый бронзовый молот, висящий на цепочке.
«Он вернулся! А раз явился сюда, то Избранный скорее всего мертв!» – Шезра, ликуя, бросился к лестнице и чуть не скатился кубарем вниз, запутавшись в полах альсунеи.
Он едва помнил, как добежал до ворот, как дернул вниз рычаг отпирающего механизма. Элеан, появившийся в образовавшейся щели, спокойно стоял и наблюдал за суетой Отступника; Шезра покосился на него – и померещилась недобрая ухмылка в уголках тонких губ сына Санаула.
Впрочем, сейчас было не до раздумий.
– Проходи, прошу тебя. – Синх коротко поклонился, приложив ладони к груди. Так радушный хозяин встречает долгожданного гостя.
Тарнэ в ответ только кивнул и осторожно шагнул на территорию Храма, окинул цепким взглядом мощные башни с черными крапинками бойниц. Затем выжидающе уставился на Шезру.
– Ты… – синх от волнения с трудом подбирал слова на общем, – выполнил то, что обещал?
И снова непонятная ухмылка.
– Разумеется. – Элеан похлопал по дорожному мешку. – Пусть судьба Избранного тебя больше не беспокоит.
«Он убил его! Убил!» – Ликование игристым вином ударило в голову. Но, спохватившись, Шезра указал на вход в свою башню.
– Прошу тебя, пойдем. Мне не терпится услышать о том, как это тебе удалось.
Тарнэ пожал плечами и, удобнее перехватив мешок, двинулся вперед. Шезра помедлил, чтобы унять бешено колотящиеся сердца, поспешил следом; и опять – как в пещере Мен-Роя – взгляд сам собой зацепился за татуировку на руке элеана. Чешуйчатый хвост, н-да. А остальное под одеждой…
Они миновали зал Празднеств, обогнув статую Шейниры на почтительном расстоянии, и поднялись в трапезную.
– Садись, прошу тебя. Наверняка ты устал с дороги…
Элеан не заставил просить себя дважды. Уселся на скамью, положил на стол мешок и принялся расстегивать пряжки.
– Не стоит ожидать от меня леденящих душу подробностей, метхе Шезра, – устало сказал он, – все было… как всегда. Я нашел его, еще раз обратившись к нашему отцу Санаулу, подстерег в заснеженном лесу и, когда уверился в том, что одинокий синх в драной альсунее – новый избранник Шейниры, отсек ему голову, а тело расчленил и оставил в лесу. Ведь именно это я и должен был сделать?
Синх потер ладони.
– Ты уверен, что это…
– Санаул никогда меня не обманывал, – жестко оборвал Тарнэ, – изволь, смотри сам. Узнаешь ли ты в этой голове голову синха Элхаджа?
И, запустив руку в мешок, извлек круглый сверток, перетянутый тонкими ремешками.
– Все, как договаривались, метхе. Теперь твоя очередь закрыть наш договор и отдать все, что мне причитается.
Шезра недоверчиво пощупал сверток. Разрезал ремешки; тут же на стол выкатилась мертвая голова синха, вся в бурых пятнах запекшейся крови. Желтые глаза мутно и ненавидяще уставились прямо в лицо Шезре. И старый жрец, которому не раз и не два приходилось резать жертвы на алтаре, отвел взгляд. Ведь жертва во славу Шейниры – одно дело. Совсем другое – убийство синха синхом, когда и без того мало осталось их в Эртинойсе…
– Это он, – сипло произнес Шезра, – я узнал…
В этих словах не было ни капли лжи. Голова на самом деле принадлежала синху Элхаджу, и все в ней было так, как видел Шезра во время ритуала. Все, вплоть до самой тонкой полоски на зеленой чешуйчатой коже.
– Значит, я все выполнил правильно, – с облегчением выдохнул Тарнэ, – ты расплатишься со мной, метхе Шезра?
– Да, да, разумеется, – пробормотал синх, – подожди меня здесь, почтенный…
Развернувшись на пятках, синх мелкой трусцой направился за остатком обещанных склянок. Ему казалось, что Элхадж с ненавистью глядел вслед и неживой, тяжелый взгляд буравил спину промеж лопаток. Шезра передернул плечами и ускорил шаг; ему не терпелось побыстрее рассчитаться с элеаном, хорошенько натопить камин и бросить туда жутковатое доказательство выполненного заказа.
В Хранилище было темно, как в преддверии Шейнирова царства. И, пробираясь в кромешной темноте к нужному стеллажу, синх все думал, думал… Его мысли с подозрительной уверенностью крутились вокруг Тарнэ и его занятной татуировки, словно шакалы вокруг ослабевшей лани. Чутье подсказывало Шезре – здесь что-то не так. Но что? Как будто ответ на все вопросы тихонько лежал, зарывшись в пыль прожитых лет, и стоило только вспомнить…
Синх действительно вспомнил. Как раз в тот миг, когда пальцы сомкнулись на горлышке первой склянки. Стекло оказалось столь хрупким, что разлетелось осколками в руке, забрызгав альсунею настойкой из золотых роз.
«Ну надо же, – подумал Шезра, – и кто бы мог подумать? А я – старая, безмозглая ящерица».
…Элеан подозрительно уставился на бокалы тончайшего хрусталя.
– Что это, метхе Шезра?
– Их привезли мне из мертвого ныне Кар-Холома, – синх осторожно поставил на стол поднос, – иной раз подумаешь, и страшно становится. Жили себе кэльчу, жили… А потом свод пещеры обвалился. Там, где Кар-Холом теперь виден с поверхности, захоронены тысячи их… И духи неупокоенные витают над этой могилой.
