Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды
Как ни странно, его слова, обращенные к чужой жене, не казались ни наглыми, ни фальшивыми — а лишь искренними… но, может, виноваты были мягкая ночь, звезды, утесы?.. В полутьме патио я увидел, как вспыхнула Джинни. Она опустила глаза, ее ресницы затрепетали, и она смущенно пробормотала:
— Вы так любезны… да… не хотите ли сесть?
Он снова поклонился и плавно опустился в шезлонг. Я дернул Джинни за платье, отвел ее к дому и бешено прошипел:
— Какого черта, о чем ты думаешь? Теперь нам от него так просто не отделаться!
Она вырвала руку гневным жестом, так хорошо знакомым мне по нашим прежним ссорам, и вернулась к незваному гостю.
— У нас есть немного коньяку, сеньор Маледикто, — сказала она, одарив его лучшей из своих улыбок, и ее губы чуть вздрогнули. — Я принесу. И, может быть, вы не откажетесь от сигары? Стив привез несколько «перфекторов».
Она умчалась в дом, а я сел рядом с гостем. Несколько мгновений я от бешенства просто не мог вымолвить ни слова. Маледикто заговорил первым.
— Изумительная девушка, сэр. Достойная самого чистого восхищения.
— Она моя жена, — прорычал я. — И мы приехали сюда отдохнуть.
— О, не сомневаюсь! — Его тихий смешок слился с мягким мурлыканьем волн. Он сидел в тени, и я видел лишь его расплывчатый силуэт; но я не сомневался, что он следит за мной. — Я все понимаю и не намерен слишком испытывать ваше терпение. Возможно, потом вам доставит удовольствие встреча с моей сестрой…
— Я не играю в бридж.
— Бридж?.. О да… конечно, вспомнил. Это новая игра в карты. — Он небрежно взмахнул рукой. — Нет, сэр, у нас нет намерения навязывать свое общество. На самом деле мы вообще не можем явиться туда, где нет желания видеть нас, пусть даже невысказанного. Просто… что мы можем узнать, не выходя из нашего жилища, если не станем навещать соседей?.. И могу ли я быть таким грубым, чтобы не откликнуться на гостеприимство вашей леди? Но я не задержусь, сэр.
Что ж, он говорил настолько вежливо и мягко, что мой гнев поутих. Конечно, мне не нравился Маледикто, но неприязнь моя смягчилась, когда я поразмыслил над ее причинами. Просто мне не по душе пришелся третий в нашей компании. Да и в самом госте было нечто — может быть, запах? — из-за чего я желал Джинни, как никогда.
Но ярость заново вспыхнула во мне, когда Джинни вернулась с коньяком и принялась вертеться возле Маледикто, болтая чересчур громко, смеясь слишком часто и настаивая, чтобы они с сестрой завтра явились к обеду. Я едва сдерживался, слушая их беседу. Гость говорил складно, остроумно и не ответил ни на один мой вопрос о нем самом. Я мысленно повторял слова, которые намеревался сказать Джинни после его ухода…
Наконец он поднялся.
— Я не должен больше мешать вам, — сказал он. — Кроме того, отсюда к Форталесе ведет слишком крутая тропинка, а я не слишком хорошо ее знаю. Мне придется идти медленно, чтобы не сбиться с пути.
— Ох! Но ведь это опасно! — Джинни повернулась ко мне. — Стив, ты должен проводить его.
— Я не позволю вам так утруждать себя из-за меня, — промурлыкал Маледикто.
— Но это самое малое, что мы можем для вас сделать. Я настаиваю, Амарис! Стив, это не займет у тебя много времени. Ты же говорил, что хочешь погулять под луной, — ну а луна как раз восходит.
— Ладно, ладно! — огрызнулся я, даже не пытаясь быть любезным. Конечно, на обратном пути я мог обернуться волком и немного сбросить напряжение. А если начну спорить с ней сейчас, то, как я чувствовал, наша вторая ночь может превратиться в скандальный Армагеддон. — Идемте!
Он поцеловал Джинни руку. Джинни попрощалась с ним мягким, нежным голосом — словно влюбленная школьница. У Маледикто был фонарик; его луч прыгал перед нами, выхватывая из тьмы камни и кусты полыни. Лунный свет все ярче заливал восточные склоны холмов. Я чувствовал, как он вливается в меня, покалывая нервы. Какое-то время мы шагали молча, и в тишине раздавался лишь скрип гравия под нашими ногами.
— Вы не захватили с собой фонарик, сэр, — наконец сказал Маледикто. Почему я промолчал, не упомянув о своей способности видеть ночью, — не знаю… и не сказал о том, что я — оборотень, которому во втором обличье фонари просто ни к чему? — Ну, возьмете мой, когда будете возвращаться, — продолжал он. — Здесь есть очень опасные участки пути.
Это я и без него знал. Обычный человек мог здесь заплутаться даже при полной луне. Тропинка была заросшей, едва заметной, и под ногами постоянно подворачивались камни. А сбившись с дороги, можно было бродить вокруг до рассвета… или, что более вероятно, можно было просто разбиться, сорвавшись где-нибудь с обрыва.
— А завтра вечером я приду за ним. — Маледикто радостно вздохнул. — Ах, сэр, какая редкая удача — ваш приезд! Новобрачных всегда переполняет любовь, а Сибелита томилась жаждой так же долго, как и Амарис.
— Ваша сестра? — спросил я.
— Да. Не хотите ли повидаться с ней сегодня?
— Нет.
Мы снова замолчали. Мы спустились в узкую мрачную лощину, окруженную скалами, и наш дом пропал из виду. На дне лощины смутно поблескивала вода, противоположный склон освещали лунные лучи, над головами едва виднелись ставшие вдруг невероятно далекими звезды… Разрушенные стены Форталесы нависли над нами, венчая утес наподобие острых зубцов древней короны. Казалось, мы с Маледикто остались последними живыми людьми во всем Мидгарде.
Вдруг Маледикто остановился. Его фонарик погас.
— Доброй ночи, сеньор Матучек! — воскликнул он. Его смех, злобный и прекрасный, разнесся по лощине.
— Что?! — Я недоверчиво вгляделся в навалившуюся на меня темноту. — Какого черта, вы о чем? Мы же не дошли до замка!
— Да. Если угодно — можете идти к нему. И если сумеете.
Я услышал, как он зашагал обратно по тропинке. Но камешки не скрипели под его ногами. Он шел мягко и быстро, словно крадущийся к добыче зверь.
Он шел к дому, где осталась Джинни.
На какое-то мгновение я словно окаменел. Я слышал каждое движение воздуха, шорох сухой полыни, далекие вздохи океана… А потом бешеный удар моего сердца заглушил все.
— Джинни! — закричал я.
Я сорвался с места и побежал. Под ногу мне подвернулся камень, и я растянулся на земле, ободрав руки. Но тут же вскочил и полез вверх по склону лощины, проклиная все на свете, продираясь сквозь кустарник и кактусы.
И снова зацепился за что-то ногой и упал. На этот раз я здорово ударился головой о валун. Я не поранился всерьез, но боль была очень сильной, из глаз посыпались искры, и минуту-другую я лежал, наполовину оглушенный.
И тут я ощутил чье-то присутствие в ночи.
