Альфред Аттанасио - Пожиратель тени
Не ведая Безымянных, Риис переделал мир вокруг себя согласно своим представлениям о красоте. Он считал свою работу благородной, полностью противоположной зверскому волшебству Властелина Тьмы. Под его настойчивым заклинанием голая почва песчаных рек Казу выгнулась темными буграми и выпустила пустынные деревья, толстые как земляные груши. Он стоял под ними и глядел на белый дом, где жил. По его прихоти желтая черепичная крыша вдруг стала синей.
Из дома донесся юный смех, и в круглой двери появилась гибкая и ловкая фигурка маркграфини.
— Ты балуешься, как ребенок! — Она была одета в куртку с амулетами поверх комбинезона, заправленного в зашнурованные накрест ботинки. Волосы с широкого веснушчатого лица были убраны в узел на голове. — За этим ты и поселился так далеко от города — играть в свои перемены, когда тебя никто не видит?
Они поцеловались и засмеялись оба. За те сто дней, что они были любовниками, Риис снова помолодел. Тысячи мертвецов все еще преследовали его мысли: жертвы, брошенные на милость Властелина Тьмы, кровавая добыча змеедемонов — но когда он был с Джиоти, все это казалось лишь дурным сном.
Никто из них не думал, что поступает неправильно. Женщина с Ирта и мужчина с Темного Берега видели лишь общее у себя — что они люди. Чарм и волшебство Рииса помогли Джиоти справиться с опустошением ее жизни после Властелина Тьмы. Потом она предпочитала быть с Риисом без амулетов и без его блестящей силы — просто они узнавали друг друга как людей с двух дальних берегов человечества.
Риис же был полностью поглощен своим волшебством. Позже он сам изумится своей глупости. Но в то время свое умение силой воли придавать материи форму он не считал чем-то ужасным. Это была мечта человека — победа разума над материей. Он достиг этой грани людских надежд.
По его приказу на дрожащих деревьях распускались цветы, облака составлялись в слова, фонтаны били из песка пустыни. И все же он знал, что он не бог. Память о Властелине Тьмы, о собственной вине за столь много смертей внушали скромность. Сады скульптур и музеи жестокости вдоль дороги были постоянным напоминанием для него — и он никогда не забывал, что его сила не более чем сила смертного. Но ему приходилось наведываться в сады и музеи.
Защищенный ложной скромностью и невежеством, волхв Илвра посвятил себя переделке лица Ирта. Он собирался начать с Арвар Одола и исправить ущерб, нанесенный доминионам змеедемонами. Это займет остаток всей его жизни. Через сто дней тяжелого труда была сделана лишь малая доля всей работы по восстановлению одного упавшего царства.
Волшебство выматывало. Массивные деревья, выращенные им вдоль песчаных рек, истощили на эту минуту его силу и оставили ощущение апатии. Он лежал с Джиоти в гамаке во дворе особняка и сознавался ей:
Я никогда не смогу искупить зло, принесенное мною на Ирт.
Брось! — Она чувствительно толкнула его под ребра. -
Перестань себя пилить, Риис. Владеет ли поток своей водой? Что было — то прошло. Время движется дальше.
— Опять цитаты из «Висельных Свитков», — определил Риис. Его руки нежно сомкнулись вокруг нее. — Так ты одолела свое горе — по отцу, по своему роду?
Она повернулась в его объятиях и подняла голову, гладя его волосами по лицу.
— Я не одолела свое горе. Но «Висельные Свитки» не дали моему горю одолеть меня.
Он помрачнел:
— Ты хочешь сказать, что мое горе начинает мной владеть?
— Ясно как день. — Веснушчатое лицо озарилось улыбкой.
— Правда? — Бархатная кожа между его бровями наморщилась. — Я так стараюсь быть созидателем, восстановить, что было разрушено…
Джиоти положила голову ему на грудь, слушая древнюю музыку сердца.
— Вот так твое горе и использует тебя, Риис. Ты не можешь остановиться. С тех пор, как ты убил Властелина Тьмы, ты стараешься всего себя отдать исцелению нанесенных им ран. Неделями ты жил в джунглях, строя дорогу на Моодрун.
— Арвар Одолу нужна была связь с другими доминионами, хотя бы для снабжения. А использовать для всего этого магию было бы слишком долго…
— Глупый, я с этим не спорю. — Она потерлась лицом о его плечо. — Я лишь подумала, что ты отдохнешь после окончания дороги. Но ты сразу бросился превращать развалины моего города в наше видение павшего королевства.
— Я должен был отстроить его точь-в-точь таким, каким он был для тебя, Джиоти…
Она, не глядя, положила пальцы ему на губы, заставляя замолчать.
— И ты был достаточно внимателен, чтобы прислушаться к моим словам, что мы не должны возвращаться назад. Началась новая эра — совершенно новая. Ужас змеедемонов как никогда тесно объединил доминионы. А теперь, с твоим волшебством, может начаться эпоха мира и процветания.
Он поцеловал кончики ее пальцев.
— Мы такие глупые, что верим, будто это возможно?
— Если мы только для этого и живем — то да, мы глупцы. — Она подавила зевок. — Но наши пределы смертных удержат нас от попытки сделать больше, чем нам по силам. Вот что я и пытаюсь тебе сказать. Ты делаешь слишком много.
Риис хмыкнул, соглашаясь.
— Мы не боги. Я себе все время об этом напоминаю с тех пор, как мы завоевали себе свободу.
— И все-таки ты делаешь деревья из песка! — Джиоти оттолкнулась и села на него. Риис, в отличие от Властелина Тьмы, не пользовался волшебством, чтобы менять свою внешность, и его усталость была явно заметна: налитые сосуды суровых глаз, растрепанные песочные волосы, впадины худых щек. — Посмотри на себя, ты же совсем выдохся.
Он приподнялся на локтях:
— Я делаю лишь то, что надо сделать.
— Да, например, выращиваешь деревья в Казу, — сказала она, скептически наклонив голову набок.
— Тут нужно было добавить немного зелени к горизонту, — пожал он плечами. — А неподалеку есть отличный водоносный пласт.
— Нет, Риис, я знаю, зачем ты потратил все свои усилия, чтобы посадить здесь деревья. — Она смотрела мимо толстых деревьев, за укрытый синей черепицей дом с острыми свесами крыши и следила за сухим руслом ручья, вьющегося среди холмов. — На этом гранитном утесе мы с моим братом Почем поставили лагерь, когда начался этот ужас. Отсюда мы видели, как пал город.
Он мотнул головой, волосы упали ему на глаза.
— Джио, этого пейзажа больше нет, он ушел, как вода в потоке. Она движется дальше.
— Ты переделал эту землю, чтобы изгнать мучительные воспоминания. — Джиоти тыльной стороной руки тронула его щетинистые щеки. — Это приятная подробность, и не стану отрицать, что меня она лечит. Но ты же изматываешь себя. Если не будешь осторожен, тебе понадобятся амулеты, чтобы не уплыть с ночным приливом.
— Это новая эра, ты сама сказала, — серьезно ответил он. — Я хочу отдать будущему все, что могу.
