Юлиана Суренова - Книга 3_Город богов
– Вечером… Конечно, это большая ответственность: принимать мага у себя. Ты должен быть счастлив, ведь вам, караванщикам, ох как редко выпадает такая честь: увидеть Хранителя, говорить с ним, вызвать его расположение к себе и получить возможность обратиться с вопросом или просьбой.
– Да, конечно, большая честь…
Караванщик склонил голову в поклоне, не сколько в знак уважения, сколько пряча глаза. Служитель в ответ еле заметно кивнул, на его губы вновь легла улыбка.
– Если так… – он развел руками, показывая, что все проблемы разрешены и у него в рукавах ничего не осталось.
– А ты, служитель? Могу ли я предложить что-нибудь тебе?
– Да собственно, – тот огляделся вокруг, в его глаза забрело раздумье, даже некоторое сомнение, – нет, – он качнул головой, – во всяком случае, пока я не нашел ничего, что привлекло бы мое внимание. Я жрец, торговец, а много ли нужно жрецу? Однако спасибо за предложение. Если я что-нибудь подберу…
– Я буду рад оказать любезность такому великому человеку.
– Ты льстишь мне, – однако, эти слова были ему явно приятны, теша самолюбие. – А пока, – он повернулся, собираясь уйти. Однако в последний миг, будто вспомнив что-то, остановился, обернулся: – Ах да, чуть было не забыл, – горожанин был сама любезность, вот только глаза его оставались при этом безжизненно холодны, – я хотел попросить вас не покидать этой площади… Какое-то время. Жители города очень боятся эпидемии. Их можно понять: не так давно один из караванов принес к нам ужасную болезнь, скосившую четверть населения.
– Конечно, – караванщику ничего не оставалось, как согласиться, хотя все происходившее все меньше и меньше ему нравилось.
– О, я не говорю, что вы пленники этого места. Речь идет лишь о нескольких дней.
Видишь ли, Хранитель окружил площадь особой аурой. За два-три дня она очистит вас от заразных хворей, которые вы могли к нам занести, даже не осознавая этого.
– Но люди придут сюда?
– Конечно! Здесь они чувствуют себя в полной безопасности… И вещи их не пугают: они очищаются быстрее одушевленных существ.
В принципе, объяснения служителя были вполне логичными, однако… Что-то заставляло караванщика заподозрить ложь. Но он не обнаружил этого, делая вид, что принимает все за чистую монету.
Наконец, оставив своих спутников, непонятно зачем пришедших вместе со служителем, когда они не только не вставили в разговор ни одного слова, но даже не прислушивались к нему, жрец ушел.
Караванщик проводил его взглядом, затем резко повернулся спиной к той стороне, в которой скрылся служитель, и только тогда позволил себе нахмуриться. Он до сих пор чувствовал на себе его пристальный давящий взгляд.
Атен повел плечами, сбрасывая сплетенные чужаком мерзкие холодные сети.
Напряженно вздохнув, он зашагал к командной повозке, спеша поскорее рассказать все своим помощникам и узнать их мнение относительно того, как следует поступать дальше. Однако…
– Пап! – караванщик вынужден был остановиться, увидев бежавшую к нему дочку.
Девочка остановилась прямо перед ним, быстро дыша, ее глаза сверкали. Так и не отдышавшись, она поспешно заговорила:
– Я пойду, покажу Шамашу город…! К обеду мы вернемся! – Мати, сказав все, что хотела, уже повернулась, чтобы снова легким беззаботным ветерком куда-то унестись, но отец остановил ее.
Понимая, что та сейчас вряд ли услышит слова, он схватил ее за руку.
– Постой, Мати. Не уходи с площади. Не сейчас.
– Но почему? – девочка взглянула на него с непониманием и обидой. – Я ведь иду не одна!
– Послушай меня…
– А если с нами пойдут Лис с Линой, ты отпустишь? Они тоже собирались погулять… – девочке казалось, что она шла на огромные уступки, только бы получить согласие отца. Видя же, что тот качает головой, Мати вскрикнула, полная обиды: – Но почему?! – на ее глаза набежали слезы. Она уже жалела о том, что, выполняя свое обещание, вместо того, чтобы, как обычно, просто убежать, стала просить разрешение.
– Да выслушай, наконец, прежде чем плакать! И постарайся понять: это не зависит от меня. Мне самому хочется осмотреть город. Но его жители просили нас несколько дней не покидать этого места. Они боятся заразиться какой-нибудь болезнью, которую мы можем переносить.
– Они что, глупые? Мы же столько времени были в пустыне, а снежные хвори в тепле не живут!
– Мати!
– Ты просто не хочешь отпускать меня, словно я – маленький ребенок!
– Ты и есть ребенок.
– М-м, – она топнула ногой, взмахнула руками, будто пытающаяся взлететь птица, свела брови, обиженно надулась, даже отвернулась от отца, не желая его видеть.
– Милая, не сердись, – он приобнял ее за плечи, поворачивая к себе, заглядывая в глаза, – я понимаю тебя, мне это тоже совсем не нравиться…
– Тогда почему мы должны их слушаться?
– Но ведь мы не в снежной пустыне, а в городе. Тут их дом, они – хозяева, мы – только гости и должны делать так, как нам говорят. Ну что нам стоит подождать пару деньков? Зато потом мы будем свободны идти куда заходим. Если же мы ослушаемся, они просто заставят нас покинуть город.
– Ладно, – тяжело вздохнула девочка. Как ей того ни хотелось, но пришлось смириться. Во всяком случае, пока. А там она решит, как ей поступать.
Повернувшись, она понуро зашагала прочь.
– Куда ты?
– К Шамашу, – не оборачиваясь, ответила та, – надо же ему сказать, что мы никуда не идем, – ее голос был преисполнен обиды.
– Вот ты удивляешься, почему все относятся к тебе как к крохе, а как ты сама себя ведешь? Поступай как взрослая – и к тебе будут относиться…
На этот раз Мати остановилась. Брошенный ею на отца взгляд был полон враждебности. Он говорил: "Ты всегда все делаешь мне назло!" Глотая покатившиеся из глаз слезы, она быстро повернулась и, не дослушав отца, опрометью бросилась бежать прочь.
Качая головой, Атен зашагал дальше. Была бы его воля, он, после всего, что узнал об этом городе, вовсе бы привязал Мати к повозке, словно олененка, не позволяя уйти достаточно далеко, чтобы натолкнуться на беду.
Караванщик нахмурился. Мысль, случайно забредшая ему в голову, вдруг показалась очень даже дельной. Несомненно, здесь за детьми следовало смотреть во все глаза.
Атен слишком хорошо понимал: именно они – то слабое и наиболее уязвимое звено, которое может помешать каравану последовать единственно спасительному здесь принципу невмешательства.
– По твоему виду не скажешь, что мы в сердце города, – проговорил незаметно подошедший к нему Лис. Помощник выглядел бодрым. Его глаза, с интересом глядевшие вокруг, сверкали веселыми огоньками, на губах лежала улыбка.
– Передай всем, чтобы не уходили с этой площади.
