Ирина Михайлюк - Заповеди Леси
Он остановился, казалось, девушка тоже замерла. Она смотрела на него и как бы сквозь него.
Лина.
Сначала он хотел окликнуть её, но потом передумал. Рома сделал ещё шаг вперед, под его ногой треснула сухая ветка. Этот звук казался слишком громким для ночной тишины, именно он вывел Лину из её странного оцепенения.
Она выглядела удивленной и, казалось, что Рому она заметила только что. Несколько секунд она стояла и просто смотрела на него, а потом побежала прочь. Рома не бросился за ней, хотя какая-то его часть хотела догнать девушку и задать вопросы, но он просто смотрел ей вслед, не отрываясь. Она была приведением, луной, миражом, который засел в его мыслях. И от которого он должен был как можно скорее избавиться.
Глава седьмая. Убийство
Я вижу смерть, и самое ужасное заключается в том, что я не могу ничего изменить. Научи меня сопротивляться, изменять мир. Вокруг и так слишком много боли. Если я смогу спасти хотя бы одну жизнь, то это уже будет счастье.
— Мне кажется, что ты меня боишься? — Эрик появился неожиданно, как раз в тот момент, когда я срезала себе красную розу. Но я уже привыкла к его ма-нере подкрадываться. Я почти смирилась с тем, что почти каждый день он нахо-дился рядом. Куда бы я ни пошла, я везде натыкалась на него. А сегодня он, по-хоже, упростил себе задачу.
Было солнечное воскресное утро, бабушка разрешила мне ухаживать за ро-зами в саду, и я с радостью принялась за свои новые обязанности. Всегда любила цветы, даже как-то изучала правила садоводства.
Я повернулась к Эрику лицом. Его глаза были спокойны и прекрасны. Я сглотнула. Он слишком красив, слишком.
Нельзя смотреть ему в глаза слишком долго, я рискую потерять себя.
Его голос помогал мне забыть обо всех земных проблемах. Сердце то бе-шено билось от страха, то замедляло свой темп, когда я понимала, что бояться мне нечего.
Моим инстинктом было остерегаться таких, как он.
Но как я могла держаться от него подальше, если он постоянно сам меня находил?
— Я не боюсь тебя, — твёрдо произнесла я. — С чего ты взял?
Он подошёл ближе. Это напомнило мне наше знакомство. Оно произошло здесь, и тогда Эрик смотрел на меня так же. Его взгляд. Мне никогда не забыть его взгляда. Словно он пытался заглянуть мне в душу.
А я хотела снова оказаться в его мыслях. Но это было опасно. С тех пор, как мой сон оставил меня, я чувствовала пустоту. За десять лет вошло в привычку видеть каждую ночь одно и то же.
Та ночь (о боже, как неправильно это звучит!) сблизила нас отчасти.
Я по-прежнему боялась Эрика, но к страху примешалось ещё и любопыт-ство.
Хоть Эрик и не делал ничего предрассудительного, я не могла доверять ему полностью. Находится рядом с ним, всё равно, что быть запертой с тигром в одной клетке.
— Никогда не лги мне, Златослава, — Эрик говорил серьёзно. В его словах я почувствовала скрытую угрозу, — у тебя всё равно не получается.
Неужели он может чувствовать ложь? А хотя чему я удивляюсь? Он даже не человек.
— И что же меня выдаёт? — поинтересовалась я, смело смотря ему в глаза.
— Твои глаза, — Эрик подошёл ко мне ещё ближе, — и твоё сердцебиение.
Я снова ощутила тягу к нему. Его голос словно пробрался мне под кожу. Эрик был ядом, смертью…
Надо было что-то делать, пока я не повторила своей ошибки. Нельзя под-даваться эмоциям.
— Мне надо идти, — мой голос звучал неуверенно, — мне определёно надо идти.
Я попыталась обойти Эрика, но он схватил меня за руку.
Моё несчастное тело сотрясла дрожь. Я сама не ожидала от себя такой ре-акции на его прикосновение. Одно незначительное прикосновение.
— Меня знобит, мне надо домой, — сказала я, но Эрик не собирался меня от-пускать.
— Тебя знобит, только когда я к тебе прикасаюсь? — от его взгляда мне за-хотелось стать невидимой.
— Прости, мне надо покормить Фреда (моего оленёнка), — я вырвала руку и со всех ног понеслась в сторону дома.
Я чувствовала себя последней дурой, но я боялась погибнуть, стать жерт-вой потустороннего мира. Это было правдой, но было кое-что ещё. Иной страх.
Я боялась самой себя: своих чувств, желаний, мыслей. И власти Эрика надо мной.
Он был ураганом, он сметал все мои преграды, он делал меня слабой.
Заперев дверь в комнату, я потихоньку приходила в себя. Дыхание выров-нялось, сердцебиение успокоилось, но кожа по-прежнему горела от его прикосно-вения.
Я делала разную работу по дому. Ни бабушки, ни дедушки, ни Ромы не было.
Около четырёх часов дня Оля и Аня позвали меня гулять, и я согласилась. С недавних пор мы стали почти подружками.
С ними было приятно общаться, да и мне нужно было развеяться. Древние стены дома давили на меня, я ощущала свою беспомощность и бесполезность, думала о вещах, которые не в силах изменить.
Так или иначе, я была рада любой возможности побыть с кем-то, покинуть дом.
Мы болтали о разной ерунде. Я так соскучилась по этому. По простым людским темам.
Никаких тайн, никаких монстров, никаких опасностей!
Но наша прогулка закончилась. Оля и Аня пошли к своему дому, а я по-плелась в сторону своего.
Идти было недалеко, но почему-то каждый шаг давался с трудом. Я еле-еле переставляла ноги. В воздухе повисла тревога. Всё внутри меня замерло от ожи-дания чего-то зловещего. Знакомое чувство — обычно оно предвещало трагедию.
Будто что-то должно случиться.
И словно подтверждая мои мысли, ночную тишину разрушил крик. Чело-веческий крик. Крик ужаса и боли.
Не знаю, какие чувства и мысли мной руководили в тот момент, но я побе-жала на крик. Я даже не знала, что буду делать, когда добегу. Но понимала, что мне необходимо бежать туда.
К тому времени, как я добежала, крики стихли. Это место оказалось не да-леко. В проулке между нежилым домом и каким-то зданием, назначение которого я не знала.
Проулок был серым и зашарпанным.
В воздухе перемешались тревога и спокойствие. Но обычно такое спокой-ствие предвещает лишь беду. Лёгкие туман, окутывающий всё вокруг, начал рас-сеиваться.
Первой я увидела кровь. На секунду я подумала, что всё происходящее лишь часть спектакля. Или чья-то шутка. Может, кто-то пошутил? Разлил крас-ную краску? Может кто-то специально решил свести меня с ума? Но я уже чувст-вовала в воздухе запах крови и смерти.
А потом я увидела это…
Я не смогла сразу же понять, что передо мной человеческое тело. На-столько оно было растерзано.
Человек не мог такого сделать. Человек не смог бы так разорвать другого человека. Даже животное не могло сотворить такое. Это была нечисть. И я была в опасности. Людей поблизости не было. Никто кроме меня не прибежал на крики.
