Ирина Михайлюк - Заповеди Леси
— Нет, я хочу ещё плавать, — заупрямилась я, и поплыла от парня в проти-воположенную сторону.
— У тебя уже губы синие, — крикнул он мне вдогонку и поплыл за мной следом.
Для меня это не было весомым аргументом. Когда я была ребенком, мама могла выманить меня из воды только угрозой, что выкинет все мои книги.
Я устала. Зря, мы заплыли так далеко.
Перед глазами помутнело, тело обмякло. Я знала, что у меня сейчас будет видение. Так не вовремя! Вода попала мне в рот — я задыхалась, я умирала, но меня там уже не было.
Яркий свет ослепил меня. Казалось, эта комната сделана из самого солнца.
Это место было мне не знакомо и знакомо одновременно. Я совершено точно тут не была, но всё казалось таким знакомым. Если бы почти все мои сны не были одинаковы, то я бы решила, что видела его во сне.
Весь зал казался золотым. Стены сверкали, они были украшены драгоцен-ными камнями. На полу и на потолке кто-то начертил причудливые рисунки.
Я внимательно осматривала помещение, запоминала каждую деталь.
— Подойди, — голос раздался у меня в голове. Снова я была участником, а не наблюдателем.
Я повиновалась требованию. Хотя и не знала куда идти, моё шестое чув-ство говорило, чтобы я шла вперёд к столу, на котором стояли разные кубки.
Каждое движение давалось мне с трудом. Даже дышать был тяжело.
Когда я дошла до стола, моё внимание сразу же привлёк кубок, украшен-ный сапфирами. Внутри него была налита какая-то жидкость.
— Пей, — снова приказал голос у меня в голове.
Я аккуратно взяла кубок. Было ли мне страшно? Не знаю. Был ли у меня выбор? Нет, совершено точно нет.
Кубок был на удивление лёгким. Очень медленно я поднесла его к губам.
Всего лишь нужно отпить из него. Но алая жидкость в нём не вызывала у меня доверия. Она была слишком похожа на кровь.
— Пей, — приказал голос.
Одно маленького глотка мне хватило для того, чтобы понять, что на-лито в кубке. Оказывается, я не ошиблась, когда решила, что в нём…
— Это же… кровь… — прошептала я, и зал заполнил чей-то безумный смех.
Я очнулась. И с удивлением обнаружила, что нахожусь не в воде. Эрик вы-тащил меня и укрыл своей курткой. Я стала искать его самого. Он был непода-лёку.
Эрик подошёл ко мне, и его глаза сияли подобно сапфирам на кубке.
— Как ты? Ты меня так напугала, — он присел рядом со мной.
— Со мной всё в порядке. Спасибо, что вытащил меня.
Мои глаза закрывались. Я очень сильно хотела спать.
— Что с тобой случилось?
— Обморок, обычный обморок. Со мной часто так бывает.
— Хорошо, что я успел во время, — Эрик облегчено вздохнул. А я обрадова-лась, что он не стал меня расспрашивать о припадке. И я искренне на-деялась на то, он что не догадывается обо всех моих странностях.
— Скоро рассвет, — сказал он, и я взглянула на небо. И, правда, начинался рассвет. Сколько же времени я пробыла с Эриком?
Я любила смотреть, как солнце поднимается на горизонт, как день сменяет ночь.
Всё моё сонное состояние, как рукой сняло. Я не могла пропустить этого рассвета.
Я укуталась в куртку Эрика. Она была тёплой и пахла хвоей.
Эрик сидел рядом со мной, и мы оба смотрели на небо.
Было в этом рассвете что-то мистическое, он словно связал нас клятвой. Навеки.
ОтступлениеВпервые за много лет он о чём-то сожалел. Та игра, что он затеял, не при-вела ни к чему хорошему. Она лишь пугала Злату, и Эрик ощущал это. Он не хо-тел этого. Не хотел пользоваться девочкой, как какой-то вещью, играть с ней, как с шахматной фигу.
Новые чувства захлестывали Эрика. Казалось, что в его жизни появился барьер, запрещающий ему двигаться дальше. И имя этому барьеру — Злата.
Её сущность, её невинность разрывали его на части, ломали кости и пере-полняли клетки, лишая душевного равновесия. И между тем дарили неожиданную радость. Проще отрезать себе голову, чем совладать с такой гаммой чувств.
А ещё была кровь. Мерзкая, желанная кровь.
Испытание становилось невозможным. Он уже не понимал, чего именно хочет от девушки.
Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее я тебя желаю.
Лина смотрела на серебреную луну и придавалась удивительным воспоми-наниям. Вспоминая самые яркие моменты своей жизни, она чувствовала себя опустошённой.
Они с Эриком расстались достаточно давно, но неуместное чувство ревно-сти всё равно присутствовало. Словно она была маленьким ребёнком, у которого отобрали любимую игрушку. Но Лина не была ребёнком, она даже не была чело-веком.
И ей хотелось причинить боль всем: и Злате, и Эрику. Отомстить, чтобы почувствовать себя живой.
Она не испытывала отвращения даже к самым жестоким методам, но больше всего Лина любила использовать других людей. Кого Злата любила больше всего на свете? А кого боялась больше всего на свете?
Когда Рома проснулся, на улице стояла кромешная тьма. В лесу царила прохлада, и спальник не спасал от холода, проникающего под кожу.
Ему приснился кошмар, в его сне Злату разорвали волки. Он просто стоял и смотрел, как дикие звери набросились на его сестру, он хотел спасти её, но не мог пошевелиться. Злата умирала. Рома проснулся.
Ему редко снились сны, да если и снились, то никто в них не умирал. Он был достаточно суеверен, как и их мать, поэтому придал своему ночному кош-мару особое значение.
Я теперь буду оберегать Злату намного лучше, я больше не буду отвле-каться на кого-либо и оставлять её одну на долгое время.
В его душе отныне поселилось беспокойство за сестру, его сердце напол-нилось кровью, когда он вспомнил её разорванное тело.
Он снова попытался уснуть, но желанное спокойствие не приходило.
Злата…
Злата…
Злата…
Рома решил проверить сестру, дурное предчувствие поселилось в его душе. Он вышел из своей палатки и направился к другой. Злата спала, правда как всегда беспокойно, она ворочались во сне, но хотя бы не плакала и не кричала. Почти всё было в порядке.
Рома успокоился и уже пошёл к себе, как заметил среди деревьев чью-то тень. Он решил подойти ближе, хотя понимал, что нужно было разбудить Диму, ибо одному в этом месте не стоит проявлять неосторожность. Это место должно быть безопасным, но незнакомцы, разгуливающие по ночам в лесу, точно слегка не в себе, если они конечно люди, а если нет, то… Следовало бежать отсюда.
Тень исчезла из поля зрения Ромы, а потом снова появилась. На этот раз она не исчезала, силуэт был женским. В кромешной тьме Роме удалось разглядеть белые волосы, длинное белое платье и слегка светящиеся глаза.
