С. М. Бладинг - Падение Небесного города
— Вслух.
Я открыл рот, чтобы сказать, чтобы остановить все это и прийти в себя, но вырвалось лишь:
— Да.
Она улыбнулась.
— Нет. Скажи на своем родном языке. Скажи, — ее пальцы скользнули по моему подбородку, словно манили слова.
Они застряли где-то в горле.
Она вцепилась в меня.
Я вырывался, хотел свободы, но не с ней, не перед ней и не из-за нее. А по своим условиям.
Она этого не получит. Рука ее двинулась.
— Скажи мне.
Я держался, как только мог, а она ласкала меня. Я хотел, чтобы она ушла. Хотел сбежать, вырваться, избавиться от нее.
Я откинул голову и закричал на родном языке:
— Я твой.
Она замерла с довольной улыбкой.
— И больше ничей, — сказала она на моем языке. — Только мой.
Я замер с надеждой.
— Только твой.
Ее улыбка стала шире. Она слезла с кровати и пошла к двери.
— Запомни это. И не забывай. Ты мой, Синн, — она замерла на пороге. — И всегда будешь моим.
Вот оно. Она выуживала из меня много обещаний. Не смотреть на нее за ужином, пока она не прикажет, не говорить ни с кем, пока она не разрешит. Никого не трогать. Не давать никому трогать меня.
Я замер. Чего я лишился, пообещав ей себя?
Как это вернуть?
Глава 16
Они нашли нас
Вскоре я устал лежать наедине с мыслями. А мысли были неприятными, ведь легче от них не становилось. Я не знал, как найти выход. Без радио мы не могли связаться с Великими семьями или другими племенами, что могли бы нам помочь.
Пульсация в голове напомнила мне, что куда бы я ни ушел, Никс всегда со мной.
Меня осквернили Руки. Я боялся признавать, как сильно Никс изменила меня. Сердцем я никогда не стал бы Рукой. Но сколько во мне изменилось под ее влиянием?
Часть меня боялась находить «Юсрра Самму», боялась понять, что я уже не принадлежу воздуху, что я уже не смогу жить свободно.
Я провел рукой по голове, пальцы запутались в волосах. Мне нужно было за что-то держаться. Конечно, я все еще знаю воздух, и свободная жизнь — все, что я знал. Для этого психопатке потребовалось бы куда больше времени, чтобы все изменить. Я был Эль-Асимом. И я никогда не был Праймусом.
Я слез с кровати, желудок голодно заурчал, и я пошел в грузовой отсек.
Там никого не было. Как и в кабине пилота.
Я прислушался к звукам, но было тихо. Я направился к лестнице, спустился в лабораторию. Пусто.
Меня пронзила тревога. Я вернулся к кровати и поискал в других комнатах. На некоторых кроватях точно спали, как и на той, что была надо мной. Но сейчас там никого не было. Я вернулся в грузовой отсек, шаги уже были быстрее, и отправился к хвосту самолета. Дверь подперли, чтобы она не закрывалась, но и не открывалась слишком широко.
Голоса. Я выдохнул с облегчением и пошел на звук.
Санг было высоко в небе, Кала не было видно. Бледный песок блестел в бело-голубом свете маленького солнца. Иветта сидела на лапе жука, подперев рукой голову, глядя на костер. Джошуа растянулся на песке, подложив руку под голову. Хаджи склонился над чем-то на его коленях. Кили сидела, скрестив ноги, по другую сторону от костра, откинувшись назад на руки, длинные рыжие волосы падали на песок.
— Ах, он все-таки проснулся, — бодро сказал Джошуа, едва посмотрев на меня.
Иветта мрачно посмотрела на меня.
— Пока ты мило спал, мы работали.
— Прости, — я прошел мимо Иветты и устроился между Джошуа и Кили. — Сколько я спал?
— Полтора дня, — сказала Кили, все еще глядя в небо.
— Правда? — я посмотрел в небо. Оно было чистым. Я моргнул, глаза заслезились. — Простите.
Джошуа подбросил в воздух немного песка и посмотрел, как он падает.
— Я же говорил тебе, что так будет, но разве ты слушал? Не-е-ет. Почему? Потому что, черт возьми, знаешь лучше.
Я простонал. Сколько еще мне слушать это «я же говорил»?
— Я тебя слышу. Но я не понимал всей значимости твоих слова.
— А теперь?
Я открыл рот, чтобы сказать что-то умное, но вместо этого зевнул, и рот раскрывался все шире и шире. Когда я закончил, я недовольно посмотрел на него.
Он скучающе улыбнулся мне.
— И что мы делаем? — спросила я.
— Ну, — сказала Иветта, скрестив руки на груди, — пока ты спал, Хаджи смог переделать радио.
Я восхищенно просмотрел на нее.
— И вы нашли «Юсрра Самму»?
Она пожала плечами и вскинула голову. Мы с ней не ладили, но неужели все стало еще хуже? Я что-то пропустил? Сделал что-то не так?
Хаджи не отрывался от того, над чем работал.
— Мы связались с проходящим кораблем, ему можно доверять. Он сказал, что передаст Исре.
Я усмехнулся.
— Она жива.
Он не отвлекался, тон его был без эмоций.
— Видимо.
Я ощутил облегчение.
— Над чем работаешь?
— Не могу сказать, — ответил лучший друг. — Ты связан. Это поможет нам, но не тебе.
Я закатил глаза и повернулся к Джошуа.
— Что-то съедобное есть?
— Повезло, что Кили планировала заранее и смогла сохранить немного еды.
— Руки планировали изоляцию города, видимо, — сказала Кили небу. — Там заготавливали еду, что может храниться годами, а то и вечно.
Я вскинул брови.
— Вечно? Это точно вредно, — я вопросительно посмотрел на нее. — Или нет?
Она пожала плечами.
— Мы уже ели, было неплохо.
— Неплохо? — пробормотал Хаджи. — Странное определение. Это было отвратительно.
— Но ты же не умер, — сказала она. — А мог.
— Все равно отвратительно, — сказал Хаджи. Я рассмеялся.
— Я голоден. Покажете, где эта отвратительная еда, что меня не убьет?
Кили встала, стряхнув песок с одежды.
— Покажу, как нагревать их.
Я пошел за ней. Она молчала, пока копалась в одном из контейнеров. Она вытащила черный пакетик чего-то. Напоминало брюхо осьмиартуса, но темно-коричневое, а не яркое. Она вытащила плитку, сломала, встряхнула ее и спрятала в пакетик. Села и принялась ждать.
Я прислонился к одному из контейнеров.
— И сколько так?
Она смотрела скучающим взглядом на пакетик.
Прошло несколько минут, и она сказала, что все готово. Я заглянул в пакетик. Выглядело отвратительно, но после глотка этой вязкой субстанции я понял, что все не так плохо. Я быстро разобрался с этой едой.
Кили все время молчала.
Я вытер пальцы о тряпку, что она дала мне, выкинул пакетик. Закончив, я повернулся к ней, взял фляжку воды и спросил:
