Галина Львовна Романова - Легенда о Велесе
— Нельзя, — прошептала она с сожалением, — ты живой, я мертвая.
Взгляд ее скользнул вниз, и Перун вспомнил о парне.
Тот лежал, разметавшись на песке, и лицо его было Велес луны. Прижатый Перуном, он еле дышал. На шее виднелась косая царапина от ножа.
— Это правда? — выдохнул Перун, жадно пожирая глазами запрокинутое лицо.
Ршава бросилась парню на грудь, тормоша и причитая. Захватив в горсть прядь своих волос, она обтерла лицо и шею парня. От знакомых прикосновений он пришел в себя и открыл глаза.
— Мама…
— Сынок! — Водяница за плечи подняла его, приглаживая взлохмаченные волосы и с нежностью лаская. — Все хорошо, сынок! Не бойся!
Поддерживаемый ею, парень сел на песке, поморщился, коснувшись пальцами царапины на шее. Ршава заботливо осматривала его, словно забыв о присутствии Перуна.
Тот, онемев, не сводил глаз с парня. Угар боя прошел, и теперь он с удивлением разглядывал его, понемногу понимая, на кого похож парень. Светлые волосы и глаза достались ему от матери, но черты лица и фигура — их Перун столько раз видел в своем отражении, что терялся в догадках: как он мог не признать юношу раньше?
— Ршава, — наконец позвал он, — неужели это правда?
Водяница и ее сын разом обернулись на витязя. Мать выпрямилась, гордо улыбаясь.
— Да, — сказала она. — Я обещала, что он родится — и он родился. Его имя Тарх.
Парень сбоку глянул на мать:
— Кто он такой?
В глазах медленно вставшей Ршавы по-прежнему светилась гордость.
— Это твой отец, — прошептала она, подходя к Перуну и подводя к нему сына. — Я так счастлива, что вы встретились. Я жила ради этого дня.
Отец и сын стояли друг против друга и глядели во все глаза, словно стараясь запомнить увиденное на всю жизнь. Перун чувствовал, как у него сжимается сердце. Шагнув к сыну, он взял его за плечи.
— Так вот ты какой, — промолвил он, — Тарх…
Парень дернул плечами, высвобождаясь:
— Я не знаю тебя!
— Ну так и я не знал!
— Нет, знал! — Тарх отступил, сжимая кулаки. — Мать еще давно мне все поведала, когда я совсем малой был. Ты знал обо мне. Знал, но бродил где-то все это время! Мы были тебе не нужны…
Ршава испуганно отшатнулась, зажимая себе рот руками. В глазах ее мелькнул ужас. Она метнулась было к Перуну, словно тот уже готов был накинуться на ее сына с кулаками, но оба спорщика не замечали ее.
— Это неправда, сын! — воскликнул Перун. — Вы мне нужны! Вы — моя семья. Я любил… люблю твою мать!
— Но ты ее бросил! С младенцем под сердцем!
— Не бросал я! — В душе Перуна опять зашевелился гнев. — Но я думал, что вы погибли — и Ршава и ты… Я совершил с тех пор много ошибок, но я хочу исправить хоть одну из них! И я возьму вас с собой на север — мы будем жить вместе. Ради вас я оставлю Диву…
Он осекся, потому что Тарх перебил его.
— У тебя есть другая? — ахнул парень.
— Да, но ты должен меня понять — я…
— Сначала ты бросил мою мать, поверив, что она мертва, — голос парня дрожал от гнева, — а теперь ты хочешь ради нее бросить обманутую женщину! А может, где-то есть третья, ради которой ты оставишь мою мать?
— Но, сын!..
— Я тебе не сын, — гордо отрезал Тарх, отворачиваясь. — И если ты не уедешь немедленно, я найду способ расправиться с тобой!
— Еще захотел, щенок? — вспылил Перун.
Он двинулся было на Тарха, но Ршава бросилась между ними, закрывая сына своим телом.
— Не трогай его! — закричала она. — Прошу тебя! Ради нашей любви! Он еще молод и не знает жизни! Он поймет потом! Уезжай, Индар! Уезжай пока!
Тарх оттолкнул мать и ринулся на отца. Тот .уже успел отойти на несколько шагов вверх по склону, где маячила голова бурого коня. Тяжелые шаги за спиной заставили его обернуться — Тарх налетел на него, едва не сбив с ног.
— Пес! Поганый пес! — хрипел он в бешенстве. — Ненавижу!
— Молчи, — закричала Ршава, кидаясь к нему. — На отца!
Но Тарх в ярости ничего не слышал и не видел. Словно обезумевший, он замахал кулаками. Будь у него нож, он бы не тратил время на бесполезные раздумья и давно уже пырнул бы отца.
Пропустив несколько ударов, Перун перехватил одной рукой оба запястья Тарха и подтянул к себе багрового от ярости парня. Даже в злобе он походил на отца — так же быстро распалялся, забывая в ненависти себя и не замечая ничего вокруг. И даже огонь, пылавший в его глазах, был знаком Перуну. Велес тоже мог бы его узнать, но сам Сварожич только содрогнулся.
— Я был бы рад назвать тебя сыном, — молвил он. — Я искал тебя и мать — я любил только ее, а ты растоптал мою память о ней. Сегодня ты не захотел назвать меня отцом, но ты и сам однажды не сможешь никого назвать сыном! У меня нет более сына — так пусть и у тебя его не будет!
Перун не успел прибавить ни звука — низовой сильный ветер пронесся над рекой, поднимая волну и сгибая кусты. Испуганно мигнули звезды, прячась за невесть откуда взявшиеся тучи, с небес докатился раскат сухого грома.
Ршава завизжала в ужасе, упав на колени. У самого Перуна в душе что-то оборвалось, но он оттолкнул Тарха так, что парень, пролетев несколько шагов, плюхнулся в реку на мелководье.
— Запомни мои слова! — прогремел голос Сварожича.
Вспыхнувшая в ночи молния озарила его, замершего с простертыми руками. На миг он показался высоким — выше деревьев. Потом мрак снова окутал землю, и над притихшей рекой прокатился второй раскат грома.
Ветер немного растолкал тучи, очищая небо для звезд. Когда чуть развиднелось, Перун уже исчез. Ветер стер его следы на песке, разгладил потревоженные кусты, и только вдалеке, напоминая, что это не сон, стучали тяжелые копыта бурого коня.
Очнувшаяся Ршава бросилась к сыну. Тарх все сидел в воде, ошеломленно хлопая глазами. Он никак не мог прийти в себя после видения и не понимал, что с ним. Мать прижала его голову к своей груди, целуя мокрые щеки и что-то бессвязно лепеча в утешение ему и себе.
— Ты это видела? — прошептал Тарх наконец. — Молнию и гром…
— Да, сынок, да. — Ршава плакала, вытирая лицо собственными волосами. — Не обращай внимания…
Ее сжимал страх надвигающейся беды — в отличие от Тарха, она понимала, что означают последние слова Перуна. Проклятье должно будет свершиться над ее единственным сыном рано или поздно — через год или десять лет, не важно. Оно найдет свою жертву, и избавить от него сможет лишь сам Перун, если простит Тарха.
— Ты видела? — повторял тот, — Мой отец чародей?
— Да, сынок, да, но лучше бы тебе не знать этого!
— Нет, мама, это ему лучше бы забыть обо мне. — Тарх встал, выходя на берег. — Ибо я найду его! Найду, и тогда — чародей он или нет — я заставлю его пожалеть о том, что он сделал с тобой!
