Роджер Желязны - Психолавка
— Так это была проверка! Но ты же могла просто спросить меня, — сказал я. — Я бы тебе тут же все распрекрасненько рассказал. А может, даже и потренировался бы немного — на предмет самообороны.
— Все это были приемы нападения, Альф.
— Ну, это во мне заложено генетически, — сказал я. — Спасибо за экскурсию по городу. Или ты еще что-нибудь показать хочешь?
— Не сердись, — сказала она и взяла меня за руку. — Такой возможностью было грех не воспользоваться. И главное — реальной опасности никакой! Можно я теперь покажу тебе остальной город? Там есть одна очаровательная квартирка-в самой высокой башне — и с такой дивной спальней… А какой вид оттуда открывается!..
— И больше никаких сюрпризов?
— Только приятные, — пообещала она.
* * *И свое слово сдержала. А потом мы еще долго лежали в сладострастной дремоте и смотрели из огромного окна в башне, как меркнет день над созданным нами пустынным городом. Почти мистическое чувство удовлетворенности собой и удивительно приятной пресыщенности постепенно овладевало мною, пока я следил за все удлинявшейся заостренной тенью шпиля.
— Хссссс, — заметил я.
— Хсссс,'— откликнулась она.
— Хс-хссс.
— Хсс. Спасибо.
— Ты здесь даже смену дня и ночи предусмотрела!
— Да. Постаралась — для большего правдоподобия.
Я потянулся. Глория села в постели.
— Не пойти ли нам погулять под этими звездами? Или, может, лучше вернемся в нашу рощу? — предложил я.
— Хс… Черт! — сказала она. — Звезды!.. О них я совсем забыла! Извини. — Она подняла руку и указательным пальцем ткнула куда-то в небо. Там, в глубине, сразу вспыхнуло яркое пятно света. — Ну вот, — успокоилась Глория, — уже кое-что. Придется немножко задержаться — мне нужно еще немного собрать.
Она потянулась за одеждой. Я тоже стал одеваться. Наши обнаженные тела заливал красноватый свет появлявшихся в небесах звезд.
Через несколько минут, обнявшись, мы вошли в лифт и понеслись вниз. Мы уже выходили из города, когда Глория сделала какое-то легкое движение рукой, и на восточном крае неба вспыхнуло яркое созвездие.
— Эти созвездия фигурируют в самых ранних проявлениях народного творчества, — сказала она. — Некоторые антропологи утверждают:
первые мифы, связанные с надеждами, страхами и идеалами древних людей, посвящены определенным созвездиям. А впрочем, может, наоборот? Неважно. Религия, философия, авантюрные и любовные романы — все это самым тесным образом связано с очертаниями небесных созвездий. — Она снова махнула рукой, и в небе появился ковш Большой Медведицы.
— А как трактуется в религии, философии и романах символ ковша? — спросил я.
Она остановилась и подняла голову к сиявшей в небесах Большой Медведице. Потом самым очаровательным образом наморщила носик и спросила:
— Тебе интересен сам принцип или частные случаи?
— Извини, я не понимаю…
— Если ты имеешь в виду все вместе — религию, философию, романы, — так смотри! — И она ткнула пальцем в сторону западного горизонта, над которым появилось вдруг созвездие, которого я там никогда раньше не видел,
— оно было похоже на длинную змею, изогнувшуюся восьмеркой, и сверкало россыпью разноцветных самоцветов.
— Бог мой! Какая красота! — воскликнул я.
— Это Уроборос. С моей родной планеты — Серпены — он хорошо виден. А вот Божья Паутинка — из Арахны V. — Глория показала на созвездие, мерцавшее у северо-восточного края неба и очень напоминавшее настоящую паучью сеть. — А это Отраженный Лик. — Она как бы «оттолкнула» Большую Медведицу в сторонку и «подвесила» на ее место ослепительно сверкавшее скопление звезд, очертаниями смутно напоминавшее человеческое лицо, точнее
— некий абстрактный божественный лик.
Мы двинулись дальше, продолжая беседовать о жизни, космологии, этике и прочих извечных тонких материях, и Глория на ходу все время что-то изменяла в небесах, то и дело объявляя: «А вот Палец Ману!», или: «Это называется „Материнское Древо"“, или: „А это — Небесная Карета“.
Так, весьма старательно, надо сказать, она постепенно воссоздавала для меня картину своих небес, чтобы на примере некоторых тамошних созвездий продемонстрировать мне сложнейшие комплексы психологических, антропологических и анимистически-философских воззрений, сходных, должно быть, с воззрениями и моих далеких и примитивных предков, когда у них оставалось время, чтобы поднять очи горе. Рассказы Глории о созвездиях ее мира были изящны и исполнены глубокого смысла.
На лужайке у ручья мы собрали свои пожитки. Пора было покинуть только что созданный Глорией мир. По-моему, за это время мы стали мудрее, и я был очень доволен тем, что наши отношения с чисто физических перешли на более высокий интеллектуальный уровень. Мы вдоволь наговорились и поэкспериментировали с мыслительными способностями друг друга, выказав поразительное единодушие и полное согласие в том, что касается важнейших жизненных ценностей и основ философии.
У выхода из этой реальности в другую я пожелал здешней ночи спокойных сновидений.
Оказавшись снова у нас на кухне и прихлебывая кофе, я анализировал сложившуюся ситуацию: если верить тому, в чем они оба пытались меня убедить, то я действительно клон, идентичный тем семерым, что висят на мясных крюках в проклятой Дыре. Кроме того, я каким-то невероятным образом оказываюсь… пришельцем из далекого будущего! Вероятно, это и явилось причиной того, что Адам сделал меня своим помощником — ему хотелось иметь возможность за мной присматривать. А Медуза, то есть моя дорогая Глория, скорее всего сознательно постаралась меня соблазнить, чтобы быстренько получить всю необходимую информацию. Только теперь все стало по-другому. По-настоящему. Теперь мы испытывали друг к другу самое искреннее расположение, хотя она, разумеется, уже успела выведать у меня все, что хотела узнать…
Пришлось признать, что я в последнее время недостаточно заботился о самозащите. Да, собственно, необходимости в этом не возникало ни разу в течение нескольких последних лет. Но неужели я научился всем этим приемам на улице по соседству? Да и в Университете Брауна я тоже вряд ли мог научиться так драться…
Глория в противоположном углу кухни готовила себе что-то национальное, желая немного перекусить. Видеть, что именно она готовит, у меня, честно говоря, не было ни малейшего желания.
— Послушай, Глория, — обратился я к ней, — мне бы тоже хотелось выяснить об этих клонах абсолютно все, и учти, мне этого хочется не меньше, чем тебе. И вот какой план я предлагаю.
— Я тебя слушаю, — откликнулась она.
