Артем Тихомиров - Оруженосец
— Можно вас называть просто «принц»? Или «хозяин»? Или «ваше высочество»? Или «сир»? — Рыжий ухмылялся, как жаба. Кай было подумал, что тип донельзя отвратный, но отбросил эту мысль. Седрик принадлежал к породе людей, которых надо разглядеть, ибо с первого взгляда они, как правило, ничего собой не представляют.
— Принц. Просто принц. Я ненавижу церемонии.
— Да? А я думал, все принцы их любят.
— Я рос во дворце, меня окружала армия любителей церемоний, этикетов, правил, традиций и прочей лабуды… Тут я сам себе хозяин. — Кай взглянул ему в глаза. Они были голубые и какие-то странные. — Ладно. Значит, принц… — Герой посмотрел на помятый листок в своей руке, на котором корявился пьяными буквами «сонет» под редакцией номер триста пятьдесят.
Оруженосец ухмылялся.
— Почему ты ухмыляешься? — спросил Кай.
— Привычка… принц.
— Закрой дверь!
Эмма закрыла и снова натянула на лицо то же выражение.
— Прекрати, умоляю! Будь проще. Мы тут все свои люди, — махнул рукой Кай.
Оруженосец кивнул, с трудом убирая гримасу.
Эмма всячески отводила глаза от почти голого Кая, но те сами прилеплялись обратно. В том, чтобы корчить рожи, она видела единственный способ скрыть свое смущение.
— У меня проблема, надо, чтобы кто-то… ты что-нибудь понимаешь в поэзии?
— Немного, принц, — ответила Эмма.
— Сочинял? Я вижу, ты похож на студиозуса. Значит, образованный.
— Образованный… Но одежда не моя, ее мне одолжил знакомый, когда меня ограбили по пути сюда.
— Но ведь ты учился. Где?
— Дома. Мои родители из городских купцов. Нанимали учителей.
— Хм… А почему ты пошел странствовать, а не по родительской стезе? — спросил Кай.
— Меня с детства окружала армия любителей денег, счетов, векселей, балансов и налоговых отчетностей, — ответила принцесса. — Я и сбежал в конце концов. И сейчас сам себе хозяин.
— Тогда помоги мне с сонетом! Понимаешь, я всегда думал, что это легко, так что даже сам ничего не писал, а сейчас ничего не выходит, — признался Рыцарь Льва. — Когда я думаю, в голове все строчки тщательно подогнаны и со смыслом, все очень красиво, но как только начинаю записывать, наступает форменный ералаш! В чем дело, не понимаю.
— Отсутствие практики, принц.
— Да, ты прав. А ты писал кому-нибудь сонеты?
— Нет, принц.
— А можешь? — вкрадчиво спросил Кай.
— Можно попробовать… — Эмма улыбалась, а сама мысленно ругала себя на все корки. Кто ее тянет за язык? По части стихов она сама ни бум-бум.
— Сегодня мы едем вызволять из беды младшую сестру Лорены. Я влюбился в нее.
— В младшую сестру?
— Нет, почему? В Лорену.
— А-а…
— И хочу сочинить сонет и прочитать ей его, чтобы она… поняла, какие глубокие чувства я к ней испытываю.
— Она красива, эта принцесса? — спросила Эмма, почувствовав жар в груди.
— Прекрасна! — Взгляд Кая подернулся дымкой. — Никого прекраснее не встречал, Седрик! Да ради нее я готов пойти на край света, туда, где заканчиваются Триста королевств и начинается… в общем, что-то там начинается. — Рыцарь Льва вскочил и снова принялся бегать по спальне. — Конечно, рейтинговым героям правила не позволяют влюбляться в объект спасения, но что поделать? Я влюблен.
— Поздравляю, — с неожиданной для себя ядовитостью сказала Эмма. — Думаю, она будет счастлива это узнать.
Кай остановился:
— Ты говоришь так, словно не одобряешь.
— Если говорить начистоту, — понесло оруженосца, — то нет.
— Почему?
— Посудите сами, бедняжка в беде, только и думает, как там ее несчастная сестра и сколько ей осталось жить. Даже мысленно подгоняет вас. Льет слезы, сидя в гостинице. А вы? Вы, принц, собираетесь огорошить ее признанием в любви, да еще в поэтической форме. Этого она ждет от вас, героя из героев?
Герой сел на кровать.
— Нет, ей нужно вовсе не это! — сурово выдала принцесса. — Ей нужны внимание, забота, но еще больше и как можно быстрее — ваша храбрость. Она хочет видеть, как вы снесете голову злому чернокнижнику, и слышать, как эта голова стукается о ступеньки, скатываясь по винтовой лестнице в черной башне! Это, а не сонеты про луну и звезды. Принц! Неужели вы, совершив столько подвигов, так ничему и не научились?
Его высочество был ошеломлен:
— Ну и ну, Седрик. Кто бы мог подумать.
— Будь я девушка, то просто… — Эмма притормозила.
— Что?
— Дала бы вам за это пощечину. Вы хотите получить пощечину, принц?
— Нет, — искренне ответил герой.
— То-то же.
— Но что мне делать?
— Время — лучший советчик. Когда вы закончите с подвигом и сестра Лорены обретет свободу, можете признаваться ей в чем угодно и сколько угодно. Это уже не будет иметь значения. То есть, я имею в виду, Лорена с удовольствием выслушает вас, даже если бы вы зачитали квитанцию со списком вещей, сданных в прачечную.
Кай попытался припомнить все свои контакты с принцессами в прошлом. Он почти никогда не влюблялся в спасенных девиц, как сейчас, а если это и случалось, ему хватало благоразумия держать чувства при себе. Это было легко. Принцессы возвращались в родные пенаты, после чего любовное томление в груди Кая рассасывалось само собой. Раньше он придерживался правила: помогать, но соблюдать дистанцию. Что же случилось сейчас?
Он потерял голову. Это один из симптомов сильной влюбленности.
Взгляд Кая, успевший стать унылым, словно у осла, тянущего воз в гору, прошелся по полу. Столько бумаги испорчено, и все напрасно.
— Да, ты прав, Седрик, — наконец сказал Рыцарь Льва. — Ты прав. Я думаю не о том. Каково было бы обрушить на бедняжку всю силу моих чувств в нынешнем положении.
Эмма кивнула.
Ни с того ни с сего ее посетило желание выдрать красотке все лохмы.
— Как я уже сказал, время — лучший советчик. Подождите. Может, у вас потом и желания не будет в чем-либо объясняться Лорене.
— Нет, я люблю ее, но… ладно, согласен подождать.
Кай бросил взгляд на часы, висящие на стене, потом хлопнул себя по коленям и вскочил:
— Время! Пора в путь. Помоги мне одеться, Седрик!
И прежде чем новоиспеченный оруженосец успел что-либо предпринять, Кай сбросил подштанники и указал на платяной шкаф:
— Там ты найдешь все. Шевелись! Раньше выедем, раньше голова проклятого Гийома покатится по лестнице черной башни! Эх, мне уже не терпится.
Эмма сражалась с драконами лишь в своем воображении, но была уверена: победить огнедышащее чудище куда легче, чем невинной девице одеть голого мужчину. Но она справилась, правда, деталей почти не помнила. Все было как в тумане, в котором прятались безжалостные анатомические подробности.
