Егор Чекрыгин - Странный приятель
— Я решил что будет лучше…
— Правильно решил. — Одобрительно кивнул лейтенант. — Полностью одобряю твои действия!.. Откар — расскажи-ка мне про яму и про следы.
— Яма хорошая… — Начал докладывать тот. — Видать внизу ключ бьет, так что воду можно черпать постоянно. — Бочонка два за сутки, думаю будет.
Следы идут с севера… Судя по тому что они почти сразу на яму вышли, — егеря уже знали где она находится. — Может раньше разведал кто, а может проводники подсказали. — Яма эта, по всему видать старая, известная — уж больно место там нахоженное. Ее только постоянно присыпают, чтобы солнце воду не сушило. Вот егеря эти ее и разрыли, верблюдов напоили, и дальше вдоль русла поехали.
— Что ж… — Задумчиво пробормотал лейтенант. — Похоже кредонцы идут чуточку быстрее чем мы рассчитывали, — значит их лагерь уже должен быть где-то к западу от нас.
— Может поставить засаду у воды, и когда подъедут бочки… — Начал было предлагать Ренки.
— Нет. — Решительно прервал его лейтенант. — Ты же сам слышал — по два бочонка в сутки. Ну может еще несколько ям найдут таких же обильных, но за всем этим максимум одну большую бочку пришлют. А по нашим сведениям, их шесть. И уничтожить придется все шесть разом. Уничтожим одну, и вся кредонская кавалерия будет гоняться за нами на конях, верблюдах, овцах и тушканчиках, пока не прибьет. — И нас жалко, и задание толком не выполним.
Так что торопиться не будем. — … Сержант Фаарик. — Две группы разведчиков. Одна идет на восток к руслу, вторая на запад — искать лагерь. Пошли самых опытных. Йовика и Доода поставь командирами.
Остальным отдыхать. Да Фаарик, — процеди и прокипяти набранную воду… Ну ты сам знаешь, — ночью, в шалаше, чтобы и искорки не выскочило. Все остальные грызут сухари и вяленое мясо, сейчас не до разносолов.
Капрал Дарээка. — Ты со своими людьми заслужили отдых… Отдохнете когда вернемся в лагерь. А пока — на тебе караульная служба.
И снова бесконечно долго тянущееся время…
Определенно, Ренки начал понемногу разочаровываться в военной службе. — Как оказалось — это не сплошь сражении и подвиги, а бесконечные пешие марши с грузом на плечах, и мучительное периоды безделья между ними. — Только и остается придумывать для себя и подчиненных кучу забот и проблем, чтобы не сойти с ума от наполненной нервным ожиданием скуки.
— Сядь Ренки… — Негромко, так чтобы не услышал никто посторонний, произнес Готор, когда капрал в очередной раз вскочил чтобы проверить караулы.
Весь лагерь, за исключением парочки часовых спал. Но Готор нес вахту у костра, разожженного в выкопанной яме, чуть на отшибе от основного лагеря, и накрытого сверху палаткой. — Как большому специалисту, (Доод постарался), ему поручили процедить и прокипятить добытую воду. Ренки в последнее время не часто выпадала возможность пообщаться с приятелем наедине, без всяких, демонстративных соблюдений субординации, и он воспользовавшись возможностью, подсел поговорить… Однако, из капрала Дарээка придавленного возложенной на него в эту ночь обязанностью фактического начальника лагеря, собеседник сегодня оказался плохой. Вот и сейчас, он внезапно прервал разговор, чтобы в очередной раз обежав лагерь по периметру, проверить бдительность караульных и посмотреть «вообще», как он объяснил это Готору еще три пробежки назад.
— … Лейтенант приказал мне… — Начал было возражать Ренки. Но Готор снова прервал его.
— То что ты бегаешь каждые полчаса проверяя посты, не добавляет тебе авторитета в глазах солдат. — Опять, так же тихо сказал Готор. — Ты видел чтобы сержант или кто-то из капралов делал это? Три раза за ночь, при смене часовых — этого достаточно. — Единственные новобранцы тут, которые могут заснуть на посту, — это наша шестерка. Остальные — солдаты опытные на них можно положиться.
… Не суетись и не показывай что нервничаешь. Начальство всегда должно сохранять спокойный и невозмутимый вид — это вызывает у подчиненных ощущение что его командиры знают что делают.
— Если ты так много знаешь о том как должно вести себя командиру, — почему остался простым солдатом? — Раздраженно спросил Ренки, однако подчиняясь совету друга и садясь обратно.
— Я тебе уже объяснял…
— Готор, ты много говоришь о доверии, но сам не говоришь о себе почти ничего… Послушать твои объяснения — так получается что ты родился где-то год назад, где-то на побережье Тооредаана. А до этого, тебя будто бы и не существовало.
… Ты вообще очень странный. — То вдруг демонстрируешь чудеса учености, а то — не знаешь самых обыкновенных вещей. То старательно показываешь будто ничего не знаешь о военной службе, но ведешь себя как опытный воин, и даже предлагаешь вещи, которые удивляют бывалых солдат… Вот как та история с мундирами! Как ты до этого догадался?
— А чего тут догадываться? — Деланно удивился Готор. — Если хочешь пройти по пустыне не замеченным — стань похожим на пустыню… ну хотя бы цветом своей одежды. Наши зелено-красные мундиры слишком выделялись на этой желто-коричневой равнине. — Вот я и предложил извалять их в пыли… Лейтенант согласился что это разумно.
— А лица… Помнишь — ты выкрасил нам лица, когда мы устраивали засаду на кредонских егерей?
— Тот же самый принцип… — Чтобы быть незаметным — слейся с окружающим пейзажем.
— Я прочел больше десятка наставлений по военному делу. — И нигде об этом не сказано ни слова! — Запальчиво возразил Ренки. — Наоборот, все полководцы, хоть древности хоть последних времен — писали что мундиры должны быть ярких цветов, чтобы лучше осуществлять управление войсками в бою! А за извалянный в пыли мундир нас бы всех выпороли… при других обстоятельствах.
… И кстати — Я заметил что ты не просто покрасил нам лица… Ты разрисовал их явно по какой-то системе… — Это узоры твоего клана? Я читал у Модоокта в «Записках о дальних землях», что у некоторых народов принято рисовать узоры на лицах когда они идут в бой!
— Что? Хм… — Готор даже будто поперхнулся коротеньким смешком. — Нет Ренки, это никакие не узоры моего клана. Просто человеческий взгляд, привык замечать знакомые образы и очертания. И если лицо просто закрасить чем-то темным, — он и будет видеть его как темное лицо. А если краску нанести участками, — очертания будто бы изменятся, и глаз, даже увидев, все равно не поймет что это такое.
— И откуда ты это знаешь? И если ты, как сам утверждаешь — никогда не был солдатом. — Зачем тебе раньше было прятать подобным образом свое лицо?
— В моих краях это знают даже маленькие девочки, совсем не интересующиеся военной службой… ну разве что — молодыми офицерами. Это… ну часть культуры… Вроде твоих книг или песен. Такой же штамп… в смысле — обязательный набор действий или слов-описаний… У вас там помнится что-то про «клубы порохового дыма растекающиеся по полю брани» и«… он возложил руку на рукоять шпаги». А у нас, — герой отправляясь на подвиги непременно наносит маскирующую краску на лицо. — Смотрится и звучит красиво и грозно.
