Елена Белова - Звездный дождь
Птицы отвязались только через мерку, поняв, что им ничего не светит… а на прощание отомстили, уронив в лодку ядовитую змеюку.
И вдобавок, Хими изрядно укачало. Будь оно все проклято…
Если б взглядом можно было убивать или хотя бы нагревать, речка бы давно кипела.
Встречные рыбаки тоже не радовали. Бред несли. Да, проплывала лодка. Да мало ли их проплывает. Да, там был один взрослый мужчина и юнцы… да кто ж на них смотрел-то, ваш-милость? Тут рыбу надо ловить. Сколько? Да кто ж их считал…
Даров зад!
Вообще-то обругание божеств считалось грехом, и орден неустанно карал сквернословов, но что еще скажешь в таком поганом случае!
Лисий… лгун… лицемер… жадоба льстивая! Вышний, настоящий вышний – лживый змей с ядовитым жалом. Советы давал, обещания! А сам к моей добыче примеривался. К моей, к моей! Как же я так сплоховал-то? Ведь столько сил вложил, чтобы добыть этого рыцареныша, столько слухов-сплетен пустил, столько пришлось раздать, чтоб извернуться, чтоб никто за этого мажонка знатского не вступился! Угораздило ж не присмотреть не просто мага из знати, так еще и любимца всеобщего, да и отца главу армии, который, по слухам, души не чаял в наследничке…Ведь изворачивался как, чтобы собратья столичные на него раньше лапу не наложили! В самую глухую крепость удрать пришлось! А тут Лисий…
Обманул-окрутил…
– Движемся дальше!
– Повиновение дириженцу! – отозвался обретший уверенность голос, и по берегу снова затопало.
Хими злобно зыркнул… и узрел впереди еще одну лодку. Сердце замерло. У одного из парней были волосы, заметные издалека. Светлые, очень светлые, как недозрелый иблик. Как у строптивого мага.
Может, Хими еще посомневался бы, но пассажиры в лодке очень живо среагировали на появление отряда – один вскочил, один яростно замахал руками. Неужели лодка та? И, как назло, сворачивала она за поросший ивняком островок.
– ***! **** дети! – Хими третий раз прочесал распроклятый островок и в бешенстве пнул подвернувшуюся лодку. – Где они?! Где! Где, злишевы козни!
– Может, они таки дальше поплыли? – робко вставил десятник, придерживая штаны
Хими даже не стал обдавать его презрением – всадники по берегам проверили эти самые берега до следующего поворота и ничего не нашли!
Поэтому отряд и торчит именно здесь, прочесывая остров величиной с комнату послушника! Правда, в комнатах послушников нет пиявок. Причем в таком количестве, что столичным лекарям хватило бы на три года вперед! И с таким аппетитом, словно они держали тридцатидневный пост во почитание своего покровителя Злиша, а теперь дорвались наконец…
Орденец злобно покосился на свой полуголый отряд, с ругательствами прижигающий пиявок на разных местах. Ему показалось или на самом деле наряду с нехорошими пожеланиями в адрес черных кровопийц в замысловатых проклятиях охранцов пару раз прозвучало его имя?
Еще немного, и их тут сожрут. Или его…
Нет, беглецы здесь спрятаться не могли. Разве что желали покончить с жизнью особо извращенным способом…Это не в стиле Лисия.
– Плывем дальше!
– Долго они еще?
Чей голос, почти не разобрать – они еле дышат, и у всех голоса почти одинаково глухие.
– Не знаю я!
– Тише…
– Еще немного, и у нас отпадет… необходимость… в тишине, – а это явно Тир.
– Тише, сказал. Не отвлекай… меня…
Тир замолкает, но ненадолго. Ненавидящий взгляд вверх заметен даже в этой полутьме.
– Чтоб им провалиться. Они тут что… пообедать решили? Сволочи…
– Замолчали, парни. Бережем… воздух.
Когда шипящий отряд (все еще втихомолку вытряхивающий насытившихся пиявок из рубах, волос и штанов) скрылся вдалеке и топот копыт по берегам стих, когда последние пиявки, недоумевая, за что им сегодня перепало так много вкусного, вернулись на свои места, по воде прошла рябь, потом она забурлила. В волнах словно надулся большой блестящий пузырь, потом он лопнул, шумно плеснув, и вода расступилась, выпуская кашляющих людей…
Некоторое время у берега негостеприимного царства пиявок было довольно шумно и довольно мокро – вынырнувшие из вод подняли тучу брызг.
– Твою задницу, п-парень! – самый крупный из невольных утопленников жадно хлебнул воздуха и закашлялся. – Предупреждать же надо!
– Я… кха… предупредил… – второй вяло шевельнул руками, кое-как перевернулся и лег на спину, тяжело дыша.
– Тьфу! – третий "утопленник" выплюнул ошалелую плавучую улитку и закашлялся так, что чуть снова не ушел под воду.
– Спасение… Злиш такое побери!
– А что… что тебе не нравится? – задиристо поинтересовался второй.
Третий даже не нашелся, что ответить на такое. Развернулся и поплыл к островку.
– Тир! Эй, ты куда?
– Передохну… потом нырять буду, – не оборачиваясь, бросил тот.
– Нырять?
– А лодка? А вещи? Куда мы дальше без мешков?
Пловцы невольно оглянулись. Водяной пузырь, которым новый маг прикрыл их от погони, был крайне неуютным убежищем – несмотря на сосредоточенность Дана, на головы беглецов то и дело капало, а воздух с каждой нитяницей становился все более душным. И когда Дан наконец выдернул их из-под воды, все немножко ошалели. И, захлебываясь то воздухом, то водой, начисто позабыли про лодку.
А она, конечно, не умела плавать. Во всяком случае, под водой. И пошла ко дну.
Злишево копыто, они и впрямь остались без вещей! Без еды, без запасной одежды, без денег и лекарств…
– Я об этом не подумал… – проговорил маг-водник, разом растерявший половину своей самоуверенности. – Я сейчас…
И он вытянул руку над водой – точь-в-точь, как первый раз…
– Эй! – попытался остановить его мужчина… но опоздал. Волны снова заволновались, забурлили, из воды выпрыгнула пара ошалелых рыбин…
– Да осторожней же! – выдохнул Стимий. И как сглазил. Что-то тихо булькнуло, и вынырнувший было нос лодки погрузился обратно. Вместе с Даном!
– Эй!
– Дан!
Но Дан уже исчез, только рука в волне… мелькнула и пропала.
– Злишева задница! – взбешенно прорычал опекун, кидаясь в волну…
Заброшенные земли на севере Лиддии. Развалины Синтарина.
– Здесь жили сотни магов… тысячи магов приходили сюда. Кто за советом, кто на отдых, кто на учение. Кто на избрание… Здесь жили… жили, понимаешь, деяница?
– Нет…
Дракон шумно вздохнул. Повернул к ней голову. Мягко блеснули глаза, почему-то уже не прежние, а тепло-оранжевые, будто лепесток подсолнушка на свету.
– Смотри.
И голова закружилась, будто после нескольких часов прополки наконец выпрямляешь спину. И сдвинулся холм…
Деревья расступаются, открывая дорогу в солнце. Не злое, а ясное и теплое. Красивое. В его свете мир становится чистой радостью, и по радужным ступеням летишь, не чувствуя усталости. И не чувствуя, как переливчатые ступени и вмонтированные в резные перила ясен-камни изгоняют притаившееся в телах нездоровье.
