Леонида Подвойская - Предтечи зверя. Максим
– Кккак? Куда? Почему? Сегодня? - ожидаемо отреагировал он.
– Да, милый мальчик. Да, мой добрый ангел хранитель. Уезжаю. Вечером.
– А я?
– Что ты? Ну что ты? - с навернувшимися вдруг слезами спросила Ирина.
– Но я же… Люблю тебя.
– Не надо, милый мой простачек. Ты сам этому не веришь. Правда? - Она взмахом руки отвергла возражения и сев на диван продолжила.
– Выслушай меня. И не перебивай. Нет времени. У тебя. Тебе в школу пора. Ты понимаешь это - в школу!- с отчаянием всхлипнула она. Да на меня пальцем весь мир показывать будет, если узнают! Даже если бы это было правдой. Ну… то, что ты сказал. - Ей самой было неловко говорить слово любовь этому юноше с едва пробивающимися усиками.
– Если бы даже это было правдой, - осевшим голосом повторила она. - Но это не так! Ты сам знаешь. Кроме того… я не знаю кто- ты. Я боюсь и тебя и за тебя. Я не знаю твоей судьбы. А мне надо жить! Ты сам, сам заставил меня жить и ты не представляешь, как я хочу этого! Полнокровной жизни! Смеяться и танцевать, загорать и купаться, влюбляться… да, да, не смотри на меня так! Влюбляться и рожать детей. Она подбежала к потерянно стоящему юноше, прижалась к нему и тихонько заплакала. - У нас ничего этого не будет. Я- не твоя героиня. Твоя - еще памперсы портит. Поэтому мне лучше уехать. Нам лучше. Пока не… пока не привязались друг к другу. Все. Не возражай. Я никому ничего про тебя не скажу. Под любой пыткой. Я… на тебя молиться буду, - вдруг вырвалось у нее. Затем Ирина вытолкнула подавленного этим монологом юношу и захлопнула дверь. Парень несколько мгновений собирался с мыслями, но осторожность взяла вверх, и он прошмыгнул домой. Собираясь с мыслями, Максим выпустил порезвиться толстого хомяка и долго мысленно перебирал его шерстку. Тот некоторое время недоуменно вертел головой, затем лег, подставил неведомой ласковой силе живот и зажмурился от удовольствия.
– Вот, - и понять не пытается. Приятно? Приятно. Чем нибудь грозит? Пока нет. Наслаждайся, чего думать? А тут- сплошные проблемы. Он ущипнул толстяка за жирок и когда тот замелькал задом в свое убежище, пошел под душ. Ирина права- надо в школу.
– Дурачок. Милый дурачок. Глупый добрый волшебник, всхлипывая, прощалась в это время Ирина Сергеевна с этой внезапно нахлынувшей на нее любовью. Конечно, она соврала. Она влюбилась. Как девчонка. Как эта его одноклассница - Кнопка, что-ли. Хорошо, что не призналась - успокаивала она себя, вспоминая разговор. Ну куда я ему. Старушка. Старушка? - она посмотрела в зеркало на двадцатитрехлетнюю цветущую, но зареванную фигурку. Для него - старушка. Извращенка. Как там правильно? Педофилка! А он и не возражал, что не любит… Все… не по Сеньке шапка. Ему нужна… Ему нужна… А черт его знает, кто ему нужна, чертенку этому. Тьфу- тфу- тфу- сплюнула она. Затем, некстати вспомнив и о других, совсем не детских и не волшебных способностях, молодая женщина опять обозвала себя педофилкой и взялась за предотездные хлопоты. Квартиру она продала на корню, практически со всем содержимым и следовало до прихода контейнера сложить перевозной скарб, - всякие там постели и посуды.
Глава 12
– Ну что ты там учудил? - сурово спросил тренер. Это был средних лет, крепко сбитый и крепко битый в свое время спортсмен. Впрочем, и он в свое время бил крепко. Поэтому, когда пошла волна о том, что секцию бокса в городе ведет Синица (для своих - "Син", к живой полулегенде потянулись ребята со всех школ. Максим пришел в секцию в золотом для начинающих тогда возрасте. В течение года он был серым середнячком и прославился только тем, что однажды пришел на занятие после жестокого избиения, устроенного ему на тренировке "звездой" - тренирующимся по индивидуальной программе действующим кандидатом в мастера спорта. Тот бой был устроен Синицей не случайно. Уж слишком уверовал Белый в свои силы и успехи. И Николаев (в простонародье -"Никола") лупцевал зарвавшегося пацана, самого напросившегося на такую схватку, нещадно. Макс падал, вставал, вновь падал и вновь вставал под удары мастера. Друзья- соперники кто смеялся, кто тихо злорадствовал, кто гудел, негодуя расправой. А Син не останавливал боя, задумчиво вглядываясь в упрямца. Последнее, что помнил подросток- это крик "Стоп!" и мягкая вата небытия в которую он окунулся. Когда Максим пришел на следующее занятие, скупой на похвалу тренер приказал выйти ему из строя.
– Будет настоящим боксером. Если только захочет - скупо похвалил его наставник.
И сейчас, вернувшись после долгой болезни в пропитанный знакомыми запахами пота и резины зал,Ммаксим почти обиделся хмурой встрече.
– Ничего не натворил. Болел.
– Это я знаю. Видел.
– ?????
– Ну да, когда без памяти лежал.
Значит, не забыл хмурый "Син", значит, даже проведывать приезжал - с теплотой подумалось подростку.
– Я о другом. Ты где и чем показался, что тебя переманивают?
– Меня? Кто?
– Что, и разговоров не было? В СКА, например? - помягчел тренер.
– Был разговор и том, что мне пора выступать. Или прыгать. Это в батькином полку. Но вот так конкретно…
– А что ты?
– Сказал, подумаю.
– А что тут думать?- резко возразил Синица. "Спартак", он и есть "Спартак".
– Да я не об этом! Прыгать или боксировать.
– Думать будешь? Я те дам - думать. Ну-ка давай посмотрим, что там за таланты у нас прорезались? Живо переодевайся!
Видимо, опасаясь последствий болезни, Синица решил проверить подопечного сам. После привычной разминки он вытащил Макса из общей компании прыгающих - молотящих - скачущих - качающихся и сказал принять стойку. И вновь после первого же движения перчатки в его сторону время замедлилось. Юноша легко уклонялся от всех серий ударов, даже от самых коварных, "коронных", и не поддавался на ложные замахи и выпады. В отличие от поединка с Котом, сегодня он славно подпитался солнцем и, хотя также обильно потел, не чувствовал слабости.
– Все, - оставил, наконец, свои попытки озадаченный тренер. Реакция отменная. Не достать. Но почему ты сам не бьешь? Надо бить!
– Но как же… - начал было, задыхаясь, подросток.
– Да, и дыхалка слабовата. Ты, случаем, курить не начал? Смотри! Что- то ты мокрый?
– С Вами вспотеешь!
– Есть еще порох в пороховицах - самодовольно усмехнулся Син. - Вот что. Поработай над ударом. В конце тренировки… Кстати, как самочувствие?
– Нормально - нормально - успокоил его Максим.
– Если нормально, в конце поработаешь с Валерой. Только там - не вертеться. Боксировать! Бить!
Валера Николаев и был той самой жемчужиной районного бокса, в свое время посадивший на копчик зарвавшегося мальчишку. Максиму следовало бы благодарить за науку, что он и сделал, но не забыл жестокого злорадства в глазах звезды. Кроме того, говорили, что так он сломал не одного начинающего пацана. И теперь восходящий талант решил - пора. Даже если потом Син его выпрет навсегда.
