Галина Романова - Тайна лорда Мортона
Наши коллеги прибыли одним экспрессом, за исключением Спурия, явно примчавшегося на своих двоих. Судя по его довольному виду и новой кожанке, учитель-оборотень устроил себе небольшое сафари, не утруждаясь соблюдением закона. Как специалист я опознал шкуру уральского козлерога, больше известного как Серебряное Копытце, но не стал ничего говорить.
Наши дамы при первом же удобном случае наведались ко мне в комнату, чтобы поделиться впечатлениями от каникул, посетовать, что мне, такому молодому, пришлось свой первый отпуск провести в четырех стенах, и заодно поднести по сувенирчику. Комнатам оказалась завалена безделушками, но порадовали искренне меня только две вещи – теплые носки, которые связала для меня дама Труда, и отсутствие «даров» от дамы Мораны. Наша завуч не только не переступила порога моей комнаты, но даже вроде бы как не заметила моего присутствия, сразу кинувшись обходить школу. Детей мы встречали на следующий день. Йотунский экспресс прибывал в двенадцать часов. К его приходу выслали больше сотни дилижансов, ради зимней погоды поставленных на сани. Вместо коней запрягли северных оленей и козлотуров.
Дама Берегиня опять заняла место справа от меня зато в левый локоть вцепилась Лыбедь и воинственно оглядывалась по сторонам, словно боялась, что кто-нибудь захочет меня отнять. Ее опасения были не лишены основания – Лилита, Сирена и Маска косились в ее сторону явно недружелюбно. Любая из них вступила бы в битву за право занять место справа от меня, но ссориться с Берегиней никому не хотелось. Но потом Лилита отвлеклась на Спурия, и я слегка успокоился. Сани-дилижансы въезжали на широкий двор и лихо тормозили перед крыльцом. Дети вываливались из дверей и поднимались по ступеням. Их багаж тут же хватали цепкие лапки брауни – домовые не любили выходить на улицу.
– О, кого я вижу! – громко воскликнула Берегиня, заметив в первых рядах троих высоких юношей. Они были совсем взрослыми, лишь в чертах лиц еще сквозила детскость. – Явились не запылились, Иваны-царевичи!
– Запылились, запылились, – смущенно отозвались парни. Я успел немного изучить ребят и знал, что они отличники в боевой магии и потому любимцы Берегини. Она отпустила мой локоть, чтобы поближе поздороваться с учениками, – и меня тут же атаковала Сирена. Я оказался буквально зажатым между двумя дамами и почувствовал себя неуютно.
Ученики уже валили толпой. Старосты групп тщетно старались вспомнить собственные обязанности и хотя бы собрать своих ребят вместе. Перед крыльцом возникла заминка, потому что далеко не все сани оказались столь проворными, отъехать вовремя не успели и поневоле загораживали дорогу остальным. Дети выскакивали из них на ходу, возницы ругались, и если бы не командный окрик дамы Мораны, суматоха стала бы всеобщей.
– Слушай мою команду, школа! – рявкнула она. – Первый курс – на ступеньках! Второй и третий – слева, четвертый и пятый – справа. Старшие остаются на месте! Три-четыре! Разобрались!
И вскинула над головой универсальную волшебную палочку всех учителей мира – указку.
Порядок был восстановлен. Дама Морана смерила нас снисходительным взглядом – мол, учитесь, как надо обращаться с детьми, – и дала сигнал к началу шествия.
Я, затаив дыхание, провожал глазами поднимаются по ступеням учеников. Многих за полгода успел узнать, других просто помнил в лицо. Перво– и второкурсники еще даже не были со мной знакомы – звериная магия в качестве ознакомительного курса начнется у них только на третий год обучения. Не вел я также занятия у пятикурсников, зато большая часть третьих, четвертых, шестых и седьмых курсов были моими знакомыми. В первых рядах я увидел и узнал Даниила Мельхиора. Юный валлиец шагал так уверенно, словно проучился тут уже несколько лет. Вокруг него тенью следовали двое мальчишек, и это меня обрадовало – значит, новенький обзавелся друзьями. Настораживало только одно – как-то слишком внимательно то один, то другой «приятель» заглядывали ему в лицо. Словно ждали приказов.
Я уже задумался над этим вопросом, но тут Даниил прошел мимо, его заслонили ученики четвертого курса, и сомнения вылетели из моей головы.
Банкет по случаю начала второго полугодия я запомнил. В школе была традиция собираться в большом зале, где колонны были украшены лепниной, в каминах жарко пылал настоящий огонь, а статуи горгулий под потолком казались живыми. Расставленные ровными рядами столы ломились от яств – домовые, брауни, сильфиды и феи потрудились на славу. Мы, учителя, заняли место за главным столом, на возвышении, и мессир Леонард взял слово.
– Дорогие мои дети! – воскликнул он, перекрывая гул голосов. – Вот наконец-то мы и встретились в новом году! Не сомневаюсь, что вы хорошо отдохнули и вас переполняют впечатления – иначе как объяснить то, что вы, проведя вместе шесть часов в поезде и почти час в дилижансах, продолжаете болтать даже сейчас! – Он усмехнулся, и болтуны ответили ему понимающим смехом. Дама Морана нахмурилась – у директора сегодня было явно игривое настроение.
– У вас будет еще много времени, чтобы обсудить ваши каникулы, – продолжал мессир Леонард. – Весь сегодняшний день в вашем распоряжении, и я боле чем уверен, что даже после отбоя вы не скоро ляжете спать. Поэтому для многих из вас неприятным известием окажется то, что занятия начинаются завтра ровно в восемь. – Гул голосов ненадолго стал погромче. – Да-да, ровно в восемь. И тот, кто сегодня вечером будет долго болтать, завтра на первой лекции непременно станет клевать носом. Поэтому, – мессир Леонард обернулся к нам, учителям, – я попрошу своих коллег будить только тех, кто начнет слишком громко храпеть.
Школьники засмеялись. Я повернулся к соседке справа – место Берегини сегодня досталось Сирене.
– Мессир Леонард ведет себя немного... м-м... непривычно, – заметил я.
– Обычная тронная речь перед началом полугодия, – ответила мне Лыбедь. – Как правило, он берет слово в пику Моране. Иначе она опять будет полчаса распространяться о проблемах, отметках и дисциплине!
– Извечен спор меж поэзией с прозой, как грубая сила спорит с искусством, – поддержала ее Сирена.
– Сейчас директор подаст знак к началу пиршества, и Моране не удастся вставить ни слова, – хихикнула Лыбедь. – Вам положить салатику, Максимилиан?
Я чуть было не ответил «спасибо, уже сыт». Меня немного пугала Лыбедь, эта блондинка, слишком озабоченная тем, чтобы произвести на меня впечатление. И чего она ко мне-то привязалась?
Дама Морана уже ерзала на стуле – ей не терпелось сказать хоть слово. Но тут мессир Леонард стукнул копытом по столу и дребезжащим голосом затянул:
