Ростислав Гельвич - Беглец в жизнь
– Открой рот. Расслабься.
Альфаран почувствовал, как в глотку вливается нечто вязкое и обжигающее… Абсолютно безвкусное, как моченая бумага.
Никакого эффекта не появилось даже после того, как зелье было введено в вену и под кожу – разве что места ввода слегка набухли… Как ни странно, отсутствовала даже боль.
Все изменилось после того, как Кларахот начал читать заклинание…
– Яда змеиного темную сущность,
Отравы растений поганых растущих…
Началось. Боль пронзила все тело, абсолютно все! Желудок и пищевод горели огнем, руки побелели и начали отниматься…
– Пусть горечь не тронет сего мужа храброго,
Пусть смерть не приходит от вас к нему…
Сердце буквально ломало ребра ударами, уши лопались от этих грохочущих, подобно шаманскому тамтаму, звуков. Зрачки Альфарана сузились в булавочные острия, сами же глаза начали блестеть, как у мертвеца, зеркально отражая мир.
– Отринь!
Отринь!
Отринь!
Отринь!
Заклинаю тебя, отринь ядам страх!
Отринь ядам покорность!
Отринь!
Отринь!
Отринь!
Вены страшно набухли, и шишки превратились в блямбы, жуткие с виду. Кларахот, почти закончив свой речитатив, за какую-то долю секунды полоснул по шишкам скальпелем, и…
– Заклинаю!!!
Альфаран заметался, как припадочный. Старый некромаг стоял, протянув к нему руки… с виду. С «просто протянутых» рук шли реки, да что там, водопады маны! Концентрируясь на участках тела, она изменяла организм подростка, сильно изменяла… В этом-то вся суть таких экспериментов – изменить организм можно только пока он молод и несформирован физически. Во взрослом возрасте такое вмешательство приведет к смерти.
Подросток перестал дергаться и затих. Сон сменил боль.
…Альфаран еще раз поднес ложку с супом ко рту и еще раз перетерпел приторно-сладкий привкус, заглушавший вкус блюда. Судя по тому, насколько этот привкус был силен, снотворного в суп влили немерено.
Альфаран определял яды очень просто. Если горечь – значит, яд смертельный даже в малых дозах. Если кислинка – значит, яд смертелен только в больших дозах, в малых – паралич. Если сладость – значит, снотворное. Если же вкус похож на смесь сладкого сиропа и соли – значит, трупный яд.
Трупный яд в больших количествах Альфаран не выдерживал – все-таки это слишком сильная вещь для человеческого организма. А вот «горькие» – вполне. Правда, снотворное все-таки могло оказать действие, если его будет очень много. Уж гораздо больше, чем в этом супе!
Очевидно, что Скыр не ожидал от своего клиента такой выносливости. Однако надо отдать ему должное – виду он не подал, не знай Альфаран, что в супе снотворное, ни за что бы не догадался. И уж подавно не украл бы с кухни нож.
Надо сказать, что готовили здесь в самом деле превосходно – шрам на лице уже зажил, и рана на боку обрела уже вполне пристойный вид. В принципе, можно уже съезжать – как-никак четыре дня на одном боку – это перебор. Можно, конечно, потерпеть еще немного, однако кто знает, на что еще пойдет Скыр, чтобы захапать такую большую для него сумму денег? Ядов ведь много – кто знает, а вдруг он найдет такой, который будет некромагу не по зубам?
Альфаран вышел из своей комнаты и спустился по лестнице вниз – хозяин таверны, как обычно, стоял за барной стойкой. Зала блистала пустотой: мало кто из трех домов, составлявших всю деревню, ходил сюда.
– Я съезжаю.
– Уже? – Скыр буквально заюлил, но его глаза блеснули злостью. – А ваша рана? Неужели так быстро зажила? Хотите, я позову лекаря?
– Да нет, зачем? Мне недалеко – до Ариоха всего 20 верст… Я сейчас схожу наверх, заберу вещи, спущусь и тогда расплачусь. Хорошо?
– Х-хор-рошо…
Некромаг повернулся и не спеша пошел к лестнице, нащупывая в рукаве рубахи спрятанный там нож. Когда он уже подходил к своей комнате, сзади послышались тяжелые шаги, заставлявшие скрипеть старые ступени.
Альфаран зашел в комнату и, тщательно притворив дверь, сел на кровать, после чего заложил руки за спину. Грубая рукоять ножа приятно холодила пальцы и успокаивала нервы. В дверь постучали:
– Эт, самое, войти можно?
– А почему нельзя? – некромаг быстро снял сапог и размотал портянку, делая вид, что только-только начал ее наматывать. – Прошу!
В небольшую комнатушку вошли два дюжих детины, за спинами которых прятался Скыр. Каждый из двух парней выглядел гораздо внушительней Альфарана – мускулы упруго выступали, чуть ли не разрывая кожу. Да и ростом они отличались более высоким…
– Видите ли, уважаемый, я тут ни при чем… – Скыр заюлил, незаметно подталкивая ладошкой парней.
Наконец один из них заговорил. Как ни странно, голос у него был мягкий и тонкий.
– Слышь, ты, чудило! – Он растягивал гласные, как мед, поигрывал мышцами, угрожающе вертел глазами – в общем, хотел запугать некромага. Вот разве что тот его не боялся. – Короче, золотишко выкладай, колечки там, цепочки, шмутки ценные снимай… Ну, чай, не тупой, поймешь!
– И скорее! – поддакнул второй. – А то…
Далее следовала незамысловатая угроза, повествовавшая, как именно Альфарану оторвут ноги и куда их ему затолкают.
– Может, оставите хоть пару тариев – ведь совсем без денег я могу погибнуть!
– А может, тебя еще и в жопу поцеловать? Давай-давай, доставай кругляки, пока я не разозлился!
Второй амбал хмуро кивнул и погрозил некромагу кулаком.
Это и спасло его жизнь. Ненадолго, конечно, отнюдь ненадолго, но все же спасло, ибо брошенный Альфараном нож вместо того, чтобы вонзиться столь храброму грабителю в горло, скользнул по кулаку и попал прямо в нижнюю челюсть. Что, в свою очередь, совсем не помешало раненому прегрязно материться. Но как уже говорилось – недолго. Метнувшийся с кровати Альфаран со всей силы ударил его в кадык, основательно повредив гортань. Рука второго амбала оказалась в цепком захвате, после чего он обнаружил себя несущимся прямо на твердую стену – в столкновении дерева и головы победило дерево. Хотя с большим, надо сказать, трудом… Скыр же умер довольно прозаично: Альфаран попросту свернул ему шею. С полным на то правом, уж они бы его не пощадили! Недаром говорится: обижать мага – все равно что ложиться спать в крапиву.
Не спеша одевшись и прибрав к рукам уже ненужные хозяину трактира вещи (типа тринадцати тенгиев), Альфаран забрал лежавший на полу нож и, посвистывая, спустился в залу. После чего вышел на улицу и спокойно, но скрывая лицо, подошел к коновязи, где был привязан конь Скыра. Зачем он ему был нужен – непонятно. Однако теперь он им вряд ли воспользуется. Воровато оглянувшись и убедившись, что в пределах видимости никого нет, некромаг быстро ринулся к лошади, привязал к седлу две фляги с водой и мешочек с парой-тройкой вещей, после чего по-хозяйски взгромоздился в седло. Конь оказался с норовом, но, получив несильный удар по стоящим торчком ушам, животное решило, что этого человека скидывать с себя не стоит. После чего, повинуясь велениям всадника, повернуло и быстрым галопом двинулось на юг в сторону вице-столицы материка.
