Ник Перумов - Дочь некроманта
Вход в подводную галерею поури нащупал раза с десятого. Ниакрис сжала кулачки — она и рада была б помешать этому волшебству, но, сколько ни твердила про себя: «Чтоб у тебя ничего не вышло бы!» — поури все-таки добился своего.
— Странно, — проворчал он, стоя с подергивающейся бечевой в руках. — Обычно раза с третьего самое большее получалось…
— Ну, чего встали? — рявкнул старший поури. — Впервой, что ли? За бечеву взялись и потопали!
Повторять ему не пришлось.
Холодная вода залила за сапоги, дошла до пояса — Ниакрис зябко поежилась. Верно, здесь со дна били ледяные ключи. Головы поури одна за другой скрывались под водой; девочка заставила себя не смотреть на черную поверхность, набрала побольше воздуха и, зажмурившись, нырнула, не выпуская из рук туго натянувшуюся бечеву.
Течение оказалось неожиданно сильным. Тут же стало не хватать воздуха, грудь сдавило, казалось, все внутри начинает гореть; она судорожно забилась — и в тот же миг голова ее очутилась на поверхности.
— Цела, э? — прозвучал в полной темноте знакомый голос.
— Цела, — с трудом выдавила она. Ноги скользили по дну, холодная вода доходила почти до подбородка. Воздух в галерее оказался затхлым и вонючим, девочка старалась дышать ртом — иначе начинала кружиться голова.
— Пошли, — просипел где-то впереди старший.
Факелов зажигать никто не стал — поури и без того отлично видели в темноте. Ниакрис не видела ничего — но только до того момента, пока сама очень сильно не захотела все-все увидеть.
Какое волшебство сотворилось в тот миг, никто не знал, тем более она сама, — но непроглядная тьма обернулась серым полумраком, стали видны торчащие над водой головы шестерых карликов.
Мало-помалу пол тоннеля повышался, вода опускалась вниз, и вскоре все семеро уже шагали по мокрому, покрытому мхом и бледной плесенью камню.
Ниакрис дрожала от холода — и потому не думала о предстоящем, не думала до тех пор, пока коридор не закончился узкой винтовой лестницей, в свою очередь упершейся в забранный частой решеткой люк.
— У кого струмент? — шепотом спросил старший. — Давай вперед, мудрило… только тихо.
— Кого учишь, старшой?.. — буркнул протиснувшийся к решетке карлик. Что-то негромко звякнуло, заскрипело, заскрежетало; поури негромко выругался.
— Знатно закрепили монаси… боялись, видно…
Наконец решетка поддалась. Отряд выбрался наверх — очевидно, в старые монастырские подвалы.
— Ну, теперь пойдет потеха! — кровожадно прорычал кто-то из карликов. Что-то зашуршало — поури вскрывали ножами тщательно замотанные в просмоленную кожу свертки.
— По углам раскладывайте, — распорядился старший. — Да не ленитесь, чем дальше друг от друга разложите, тем знатнее потеха выйдет!
У Ниакрис ничего подобного в мешке не было. Она растерянно топталась на месте — о ней все как будто забыли. Поури большими серыми крысами порскнули в разные стороны — что-то устраивали в темноте, возле самых стен.
— Закончили? Дальше идем! — торопил их старший. — Время дорого, позабавиться как следует не успеем!
Ниакрис плелась следом, словно зачарованная. Мысли все погасли, ноги несли ее словно сами собой — и она как будто не представляла, что вот-вот ей придется убивать таких же точно людей, как и она сама. Людей, не сделавших ей ничего плохого, людей, в чье жилище она вторглась с оружием да еще и в компании каких-то мерзких поури… Конечно, каждый попытается ее убить. А она? Что станет делать она?..
«То, что задумала», — сказала она себе. Правда, голос при этом (даже внутренний) изрядно дрожал.
Проходя подвалами, поури не обратили никакого внимания на казавшиеся столь многообещающими внушительного вида сундуки. Не привлекли их и пузатые бочки, ящики с запечатанными сургучом бутылками, другое добро, за которое, наверное, они смогли бы выручить немало золота — монастырское вино высоко ценилось далеко на востоке и западе, за бутылку платили чуть ли не целое состояние.
Лестница наверх. И тяжелая дверь непробиваемого каменного дерева, для верности прошитая еще и железными скобами пополам с полосами.
— Для тебя забава, — старший вновь пропустил вперед того же самого карлика, что уже открывал решетку люка.
Поури вновь заскрипел и заскрежетал своими хитроумными железками. Время шло, однако дверь не поддавалась. Карлик шипел, плевался и ругался, однако это помогало мало, если ж по чести — то не помогало вообще.
— Не выходит, — наконец признался умелец. — Зачарована, видно, крепко, старшой. Тут не этим ковырять надо…
Карлик в упор взглянул на Ниакрис — словно и не сомневался, что в темноте она видит не хуже остальных в отряде.
— Ну? Чего замерла, как мышь перед кошкой? Зачем тебя, спрашивается, с собой вели? Твоя очередь пришла, колдуй, коль умеешь. А если не умеешь — то придется нам с бесчестьем домой возвращаться… то есть вовсе не возвращаться. Открывай, кому говорят! — последние слова поури прошипел, словно рассерженный камышовый кот.
Ниакрис не стала ни отпираться, ни ссылаться на неумение. В походе все это значения не имеет. Ты либо делаешь, либо нет, а слова только даром глотают драгоценное время.
Она в упор смотрела на дверь. Хорошая, прочная дверь, ее ладили настоящие мастера. И замки тут стоят не простые, а — прав карлик — заговоренные.
Но отряд все равно должен пройти. И на мгновение Ниакрис представила, что там, за дверью, стоит, опершись на черный посох, тот самый чародей, что убил и дядю, и дедушку, и маму, тот самый, из-за которого она сама угодила к поури, и теперь вот вынуждена драться против своих же; пальцы ее сами собой сжались в кулаки, дверь сперва задрожала, потом — затряслась и в следующий миг с жутким грохотом разлетелась тучей мелких щепок.
— Ну и ну, — проворчал старший за спиной у Ниакрис. — А потише ты, дева, не умеешь? Сейчас тут весь монастырь соберется… Давай вперед, не стой, время дорого!
За разбитой вдребезги, точно хрустальная ваза, дверью началась широкая каменная лестница — здесь уже горели факелы, скупо чадили, роняя тяжелые огненные слезы с железных оплеток.
Поури все как по команде взялись за кистени.
Лестница осталась позади, отряд выбрался из невысокой арки уже в обычный коридор. По обе стороны тянулись одинаковые коричневые двери, в нишах застыли какие-то статуи — девочка не стала рассматривать. Потому что поури, переглянувшись, дружно гикнули, хакнули — и разом навалились плечами на ближайшую створку.
— А? Что? О-о-о!!! — раздалось изнутри.
