Татьяна Форш - Сумасшедший отпуск
Оставив позади недовольно скрипнувшее крыльцо, я оказалась в душной, пропахшей медом и крепким табаком, комнате. Хотя и комнатой-то это не назвать… берлога!
У почти не пропускающего свет узкого, затянутого паутиной, окна стоял накрытый газетой стол, его подпирала некогда окрашенная в белый цвет коротенькая лавка. В углу чернела сажей печь, а у дальней стены притулилась сетчатая кровать, у которой я заметила грубо сбитый табурет.
Сейчас на нем сидел Гришка, усердно тормоша кого-то громко храпящего, накрытого темной скатавшейся шкурой.
Я подняла небрежно брошенную Гришкой куртку и, прежде чем усесться на лавку, опасливо провела по ней ладонью.
Нет. Страшные на вид пятна не липли к руке и, судя по всему, не угрожали моим и без того уже заляпанным джинсам.
Наконец активная побудка начала приносить плоды. Из-под шкуры появилась невероятно помятая физиономия в ореоле торчащих дыбом волос. Я для наводки четкости протерла глаза, пытаясь узнать в этом моего спасителя. Теперь он больше напоминал мне лешего.
— Чего нада? — охриплый голос лишь издалека напомнил теплый баритон вчерашнего незнакомца.
— Дед Савва, мы тебе куртку принесли! — Гришка поднялся и, едва не касаясь макушкой потолочной балки, указал на меня. — Ту, которую ты вчера ей одолжил.
— Куртку? Я? Кому? — Лесничий сел, подержался за голову и с силой потер обезображенное шрамом лицо. Поднявшись с кровати, он, пошатываясь, добрел до лавки и, оглядев меня единственным глазом, плюхнулся рядом. — Чего надоть?
Я проворно вскочила и протянула ему многострадальную ветровку.
— Вот. Вы вчера дали мне. У реки. Спасибо, что помогли.
Старик взял ее у меня из рук и, развернув, некоторое время молча изучал.
— Я эту куртку уже дня три ищу! Где, говоришь, ты ее взяла?
— У реки. — Разглядывая его, я занервничала. Ну не могла я так ошибиться. Ведь вчера это был он! Он!!! И — в то же время не он. Манера говорить, повадки. Сияние, что ли, какое бывает у каждого человека. Все это говорило мне о том, что я пришла не по адресу, но разум, соотносящий лицо, голос и фигуру вчерашнего незнакомца с этим стариком, — утверждал обратное.
Нет, Лиз, мистикой здесь и не пахнет! Это именно он. Просто, как и все деревенские алкаши, он напился до зеленых чертей и, естественно, забыл о нашей встрече. Ну и ладно! Не стоит и пытаться заставить его вспомнить.
— Да не был я вчера у реки! Ко мне утром Борька тракторист с бутылью первача зашел, вот мы и пробовали! Цельный день! А после… — старик задумался, решительно мотнул головой и тут же скривился, — после, конечно могли, но тогда кто меня до дому притаранил?
— Еще раз спасибо. — Я многозначительно поглядела на дверь.
Вот! Моя версия оказалась стопроцентным попаданием.
И тут я задумалась, вспоминая. Вчера, когда я видела его, он не был пьян! Наоборот, я помню, как удивилась изысканному аромату, идущему от его одежды.
Я усмехнулась.
Ну не могла же я принять за аромат то амбре, что сейчас окутало меня, заставляя коситься на приоткрытую дверь, позорно мечтая о побеге.
— Ладно. Мы пойдем.
— Куда это? — Дед насупился. — Не каждый день, понимаешь ли, мне куртейки возвращают!
Он с кряхтением нагнулся к столу и, распахнув внизу дверцы, выудил из его недр бутыль мутной жидкости литра на два.
— Давайте, что ль, за знакомство? Отблагодарить я вас должен, или как?
— Не-не-не! — Я выразительно посмотрела на оживившегося Гришку, но тот, словно не замечая моих взглядов, привычно выудил из спрятанного за столом ведра два серых стакана. — Мне идти надо. Меня ждут.
— Подождут! Давай за знакомство, и пойдете! — Старик зубами откупорил бутыль и, притянув к себе стаканы, щедро набулькал их почти под самые края.
— Спасибо за предложение. — Я решительно покачала головой, отступая на шаг от гостеприимно протянутого мне стакана. — Но вообще-то я болею. Очень. У меня на алкоголь аллергия!
— Ну, как знаешь! — Дед миролюбиво пожал плечами и, чокнувшись с парнем, тут же влил в себя пойло. — Не хочешь — как хочешь! Мож, тогда картошечки почистишь? Ща сварим, для закуси.
— На картошечку у меня тоже аллергия. Так что извините, но нам надо идти! — Надеюсь, улыбка у меня получилась искренней. Какого черта я здесь делаю? Магия ожидания, весь вчерашний вечер словно наполняющая меня пенистыми пузырьками, скончалась сегодня в этом доме. — Гриш, пойдем?
— Куда-то торопишься? — Побив рекорд лесника, сосед в два глотка, не морщась, осушил стакан и виновато развел руками: — Хочешь — иди! Никаких претензий!
Я едва сдержалась, чтобы не выругаться. Знает ведь, что одна не пойду, и пользуется этим.
— Ну, Гри-иш?! — Ох, надо как-то уводить его отсюда, иначе я до завтра не вернусь!
От ожегшей сердце мысли я даже прикусила губу. Галя! Она решит, что я сбежала, и тогда скандала точно не миновать!
— Чего — Гриш? Уговора, что я тебя поведу обратно, не было! — Парень смерил меня презрительным взглядом и вновь подхватил доверху наполненный стакан. — Да и не вежливо это так сразу деда бросать!
Вот влипла так влипла! Идти одной? Бр-р-р…
Я поежилась. После вчерашней прогулки меня вряд ли когда-нибудь потянет побродить по лесу в одиночестве. Господи, что же придумать-то?
— Гриш, а как же наше свидание? — Я с тоской проводила глазами вновь опустевший стакан.
— Спасибо — сыт по горло! — Он только отмахнулся. И тут дед, после второго стакана, видимо, почувствовав вкус к жизни или услыхав знакомое слово, решил влезть в разговор.
— Свидание — это хорошо! Неместная? Гришк, покажи ей наши места…
— Нет уж! Мне назад в Боровлянку надо! — Устав стоять, я прошла в избу и, сцапав бесхозный табурет, уселась поближе к двери.
— В Боровлянку? — Дед задумчиво погладил переломанный нос. — Я могу тебя туда отвести, только часам к трем пополудни, не раньше.
— Так поздно?! — взвыла я, прикидывая, сколько времени должна буду провести в обществе этих алкашей. — А если через час? Доведете — и мы с вами в расчете! Ну, или можете просто тропинку показать и собаку свою дать в попутчики. Как вчера…
Он громогласно кашлянул, прочищая горло, переглянулся с Гришкой и уставился на меня.
— Сейчас не могу! Рано еще. Меня дружок мой, Федька, в баню звал, а она до заката не поспеет. Он ее еще и топить не начинал. Поэтому или жди, или иди сама. А собаки у меня уже года три как нет! Волки задрали.
Я помолчала, глядя, как он вновь наполняет стаканы.
Ну что сказать? Удивилась? Не сильно… Может, я этого ответа даже ждала. А теперь мне осталось только уйти.
