Татьяна Форш - Сумасшедший отпуск
Вот интересно, а если я сейчас встану и уйду, этот блин будет меня преследовать, или продолжит принимать сметанные ванны?
Блин продолжал тонуть, но то, что я увидела секунду спустя, не поддавалось никакой логике! На клетчатой скатерти вдруг появился отпечаток пары маленьких следов, словно кто-то спрыгнул из блюдца на стол. Постояв на одном месте, следы вдруг направились ко мне. И вот тут-то я не выдержала:
— Ма-ма!!! — С диким воплем вскочив, я кинулась вон из кухни, столкнулась с кем-то на пороге, и, грохнувшись на пол, завопила еще громче. — А-а-а-а-а!
— Что случилось? — Тот, в кого я врезалась, попытался перекричать меня, но, решив, что это бесполезно, просто наклонился, поднял меня и поставил на ноги. И только после этого я узнала в незнакомце Петра. Что и говорить — у страха глаза велики!
— Так что случилось? — вновь поинтересовался он, когда я пристыжено замолчала.
А и вправду — что случилось? Как ему рассказать? Кто-то невидимый ел блин?
Ха, а чего рассказывать!
Я дернула его за руку, втаскивая на кухню, и обличительно указала на стол:
— Вот! Как тебе это нравится?
— Неплохо! Всегда любил блины. Только зачем так кричать? Даже если ты на диете, всегда можно подписать с ними пакт о ненападении.
С невероятной смесью изумления, страха и ярости я уставилась на идеально чистый стол. Никаких следов и брызг! Даже измазанный в сметане блин исчез, словно и не было!
Чувствуя, как на меня накатывает желание заорать, я нащупала позади стенку и уверенно по ней сползла.
Петр, перестав улыбаться, тут же кинулся ко мне:
— А если без шуток? Что здесь произошло?
Я посмотрела в его встревоженные темно-серые глаза.
Нет, признаваться на второй день знакомства, что у меня от свежего воздуха начались галлюцинации, я не буду! Пусть лучше считает меня эксцентричной дамочкой!
— Да в принципе ничего! — Я заставила себя улыбнуться. Не иначе Лизкиного одеколона вчера перенюхала. — Сестру так бужу. Говорю же, блины уже остыли, а она все спит и спит…
— А-а-а, — Петр понимающе покивал и, обняв меня за талию, вновь поставил на ноги. — После таких криков грех не проснуться! Я даже из-за калитки услышал. Подумал… подумал, что будят кого-то. Не иначе.
Смущенно посопев, я расхохоталась.
Истерика!
— Просто удивительно, до чего крепкий сон у твоей сестренки, — усмехнулся он, а я, едва до меня дошел смысл его слов, бросилась в спальню и, распахнув дверь, уставилась на аккуратно заправленный диван.
— Ну, это с ее стороны уже просто свинство!!!
Глава 13
Лиза
Заросли малинника сменились прелыми листьями (по которым пришлось идти, проваливаясь, словно под нами болото), прелые листья — каким-то буреломом. Пробираясь через засохшие коряги, я уже раз десять помянула добрым словом и Гришку, и куртку, и лесничего, и Галину и снова Гришку. Конечно, первой в очереди все же стояла я! Время решила сэкономить? Чтобы вернуться незаметно к десяти часам? Угу! Мало того, что я в любом случае опоздаю, так еще впечатлений наберусь — море!
— Не устала? — ко мне в который раз обернулся Гришка. Повязав куртку на пояс, чтобы не мешала, он уверенно шагал вперед.
— Не дождешься! — буркнула я, с подозрением разглядывая окружавший нас лес. Сумрак здесь стоял такой, словно сейчас не утро, а как минимум вечер. А еще, как только мы забрели в эту чащу, меня не покидало ощущение чьего-то взгляда, присутствия. — Долго еще?
— Да не! — улыбнулся Гришка. — Уже почти пришли. Сейчас только овраг перейдем, а на той стороне и пасека!
Через несколько метров Гриша исчез. Словно провалился.
— Лиз, осторожно. Тут овраг уж больно круто начинается! — откуда-то снизу послышался его голос.
Оглянувшись по сторонам, я торопливо зашагала на голос. Вдруг земля под ногами заскользила, и не успела я испугаться, как меня подхватили.
— Говорил же, осторожно, глупая!
— Так! Умник нашелся! — Я подергалась в надежде на свободу. — Поставь меня на землю!
— Но здесь нет земли. — Парень покрепче прижал меня к своей пропахшей потом и дешевым одеколоном рубашке, и захлюпал по воде. — К тому же у нас свидание, дай хоть на руках тебя подержать.
— По-твоему, в этом заключается свидание? — фыркнула я, но дергаться перестала. Приду домой, надо будет в баню напроситься!
— Вообще-то я с городскими еще не встречался, не знаю, — его глаза маслянисто заблестели, — но если хочешь — просвети.
Я отвела взгляд.
Вот влипла!
— Ну как? — размеренно шлепая по воде, не унимался Гришка. — Может, хоть поцелуешь?
Нервно сглотнув, я криво усмехнулась и отрезала:
— На первом свидании не целуюсь!
— Тогда какое же это свидание? — возразил он, продолжая идти вперед. Вскоре хлюпанье прекратилось, и теперь у него под ногами шуршали листья, да изредка потрескивали ветки.
— Вполне нормальное! — Я повертела головой, пытаясь оглядеться. Чаща осталась позади. Дождавшись, когда Гришка, найдя пологий путь, выберется из оврага, я приказала: — Пусти! Я пойду сама.
— Да мне не трудно.
— Пусссти! — Я дернулась так, что парень, не удержав равновесия, оступился, покачнулся, и мы полетели в прелые листья.
Он сориентировался первым и, подмяв меня под себя, прижался к моим губам слюнявым поцелуем. Не имея возможности даже пошевелиться, я застонала от бессильной злости. Гришка, видимо, расценил это по-своему. Не отрываясь от меня ни на секунду, он уверенно принялся расстегивать пуговицы на моей блузке, как вдруг замер и резко отстранился. Во внезапно наступившей тишине где-то совсем близко раздалось низкое горловое рычание.
Почувствовав относительную свободу, я дернулась, пытаясь перевернуться на живот, но была остановлена быстрым шепотом парня:
— Не шевелись.
— Размечтался!
Изловчившись, я уперлась в него коленом и, не обращая внимания на злое шипение, перевернулась, сразу же попав под власть зеленовато-желтых глаз стоявшего неподалеку волка.
— Дура! Он же нас сожрет! — тихо прошипел Гришка, медленно усаживаясь со мной рядом.
— И чем это хуже нашего свидания? — зло выпалила я. — А ты в курсе, что за твое поведение я могу тебя посадить чуть дольше, чем на пятнадцать суток? Года на три?
— А чего было-то? — А вот тут Гришка, похоже, действительно струсил и заюлил: — А ничего и не было! Подумаешь, поцеловал — так, может, ты мне нравишься?
Не обращая внимания на его оправдательную речь, я, не отводя взгляда от волка, медленно поднялась.
Волк оскалился, и тут у меня вырвалось:
