Дроны над Сталинградом (СИ) - Андров Алексей

— Изображение идёт, — сообщил один из операторов, глядя в примитивный монитор.

— Что видишь? — спросил Дурнев.

— Дороги, лес... Постой, кажется, вижу постройки, — ответил оператор.

— Давай ближе, — скомандовал Громов.

Аппарат продолжал двигаться. На экране появлялись обрывки изображений: очертания зданий, дорожки, покрытые снегом. Изображение было не идеальным, но можно было различить движение людей у одного из зданий.

— Это они, — сказал Дурнев. — Немцы. Видно, как бегают.

— Снимай, что можно, — приказал Громов. — Главное — засечь их позиции.

Оператор включил запись. В течение нескольких минут аппарат кружил над районом, фиксируя все детали. Затем связь начала прерываться. На экране появились помехи, изображение исчезло.

— Что происходит? — настороженно спросил Дурнев.

— Возможно, помехи от фронтовых радиостанций, — предположил Громов. — Возвращаем его обратно.

Когда дрон благополучно приземлился, команда сразу принялась изучать полученные кадры. Изображение оказалось неидеальным, но вполне различимым: были видны здания, транспорт и силуэты немецких солдат. Теперь у них появились точные данные о расположении вражеских позиций.

— Вот это нам и нужно, — сказал Громов, указывая на один из кадров. — Здесь их склады, здесь техника.

— Теперь у нас есть точные координаты, — добавил Дурнев.

Громов, рассматривая снимки, уже планировал, как использовать полученные данные. Его дроны наконец могли не только вести разведку, но и предоставлять информацию в реальном времени. Это был ещё один шаг к тому, чтобы технология стала полноценным инструментом войны.

Спустя несколько дней команда получила приказ подготовить новую операцию. Теперь их аппараты стали важной частью тактической схемы. Снимки передавали в штаб, и на их основе строились новые планы. Командование отметило, что возможность видеть позиции противника в режиме реального времени дала значительное преимущество.

Громов чувствовал, что его старания не прошли даром. Он всё чаще слышал, как офицеры говорят о дронах с уважением. Теперь это было не просто «игрушкой инженера», а важным боевым инструментом. Алексей знал, что работа ещё не окончена, но каждый новый тест, каждый успешный вылет приближали его к цели: сделать так, чтобы его аппараты стали неотъемлемой частью фронтовой разведки.

*****

Приказ

по 73-й стрелковой дивизии

№ 0123

26 декабря 1942 года

В целях улучшения материально-технического обеспечения мастерской разведывательных аппаратов и повышения эффективности выполнения поставленных задач приказываю:

Временно прикомандировать роту материального обеспечения (РОМО) в составе 50 человек под командованием старшего лейтенанта А.С. Быкова к инженерной мастерской инженера Громова А.А.Бойцы РОМО обязаны:Осуществлять доставку необходимых материалов и комплектующих;Обеспечивать подготовку деталей, их сборку и первичную обработку;Участвовать в монтаже и наладке аппаратуры, а также в полевых испытаниях.Старшему лейтенанту Быкову довести до личного состава, что действия в интересах мастерской инженера Громова приравниваются к выполнению боевого задания.Начальнику снабжения дивизии капитану В.Н. Зотову выделить дополнительный фонд радиоламп, аккумуляторов и оптических компонентов.Контроль за выполнением приказа возлагаю на начальника штаба дивизии полковника П.А. Лобанова.

Командир дивизии

Пичугин П.К.

*****

Афиша

Концерт московского ансамбля песни и пляски

30 декабря 1942 года

Место проведения: полевой клуб 73-й стрелковой дивизии (сектор "Берёзовая балка")

Время начала: 17:00

В программе:

Хоровые исполнения народных и фронтовых песенТанцы под аккомпанемент баянистов ансамбляИндивидуальные вокальные номера артистов ансамбляСтихи о Родине и героях битвы за Сталинград

Вход бесплатный. Приглашаются бойцы и командиры.

Глава XXIII. «Путь через фронт»

Сквозь лес пробивался рассвет. Ветки скрипели под порывами ветра, а под ногами все время норовил хрустнуть какой-нибудь сломанный сук. Риттер, крепко вцепившись в ремень автомата, всматривался в серые силуэты деревьев. Впереди не было видно ни огней, ни укрытий, но идти надо было дальше. За спиной, тяжело дыша, брел Шольц, утопая в снежной целине.

— Сколько ещё? — наконец выдохнул радист, почти падая на колено.

Риттер остановился, присел на корточки, стянул с головы шапку и взглянул на карту. Руки дрожали от холода, очертания карты на бумаге поплыли, но он всё же разобрал нужные ориентиры.

— Если обогнём этот перелесок и выйдем на старую просеку, будет ещё километра два.

— А дальше? — Шольц поднял на него красные от мороза глаза.

— Дальше, если нам повезёт, мы выйдем к линии. А там наши. Если нет… — Риттер присвистнул и убрал карту.

Они снова двинулись вперёд. В лесу было тихо, но эта тишина давила. Риттеру казалось, что за каждым деревом может скрываться советский солдат. Его мысли то и дело возвращались к проваленной миссии. Картина уцелевшей мастерской, погибшие товарищи, упущенная цель — всё это тяготило его. Каждый шаг будто добавлял тяжести на его плечи.

— Господин обер-лейтенант, — снова подал голос Шольц. — Вы ведь знали, что это рискованно?

— Я знал, — резко ответил Риттер, не оборачиваясь. — Это наша работа.

— Интересно, как нас встретят в армии Паулюса? — пробормотал радист. — Неужели они там просто скажут: «Молодцы, теперь отправляйтесь в Берлин»?

— Замолчи, — бросил Риттер. — Если будешь думать о Берлине так часто, то останешься здесь навсегда.

Шольц ничего не ответил. Он давно знал Риттера как жёсткого, иногда даже жестокого человека. Но в глубине души понимал: сейчас только его решительность давала им шанс.

Снегопад усилился. В какой-то момент они потеряли просеку, стали пробираться через густой кустарник. Риттер первым заметил обветшалый, полуразрушенный блиндаж. Он замер, прищурился, огляделся.

— Вижу что-то впереди. Жди тут.

Подобравшись ближе, он убедился, что блиндаж давно заброшен. Дверь сорвана, крыша прогнулась, но печка однако уцелела. Воздух был промёрзшим, сухим, и Риттер решил рискнуть.

— Здесь ночуем, — сказал он Шольцу, махнув рукой. — Надо восстановить силы.

Радист кивнул, и они залезли внутрь. В углу лежало несколько поленьев. Риттер быстро развёл огонь. Пламя осветило его лицо — измождённое, со впалыми щеками, покрытыми рыжей щетиной.

Риттер достал из вещмешка флягу и протянул её Шольцу. Тот отпил несколько глотков рома, кашлянув от крепости, и вернул обратно. Из походного мешка он вынул галеты и банку тушёнки. Сначала радист ломал галеты на куски и жевал, с трудом пережёвывая сухие крошки, затем открыл банку ножом, ковыряясь в банке не обращая внимания на замерзшую мясную массу. Риттер не торопился — в такие моменты еда была чем-то вроде ритуала, напоминавшего, что они ещё живы. Он сидел напротив огня, медленно ел, иногда глядя в сторону Шольца, который, кажется, совсем ослаб.

— Что дальше? — спросил Шольц, когда тот сел напротив.

— Завтра выйдем на линию. Осталось немного. Главное — дожить до утра.

Шольц закутался в шинель, натянул шапку на уши и уснул, всё ещё обнимая свою рацию. Риттер же сидел, смотрел на огонь и думал. Вспоминал тот день, когда всё пошло наперекосяк. Мастерская, красноармейцы, которые слишком быстро обнаружили их. Потерянная команда. Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним всплывали лица его людей — молодого Йозефа Майнке, переводчика Николая Вендта. Их уже нет.

Он думал о том, как их встретят у своих. Скорее допросы, подозрения, выговоры. Но он был готов. Сейчас важнее было выжить, добраться до своих. Оттуда начнётся новая глава его солдатской жизни.

За стенами бушевал ветер, но в блиндаже было относительно тепло. Риттер решил позволить себе хоть немного отдыха. Он устроился на полу, прикрывшись бушлатом, и закрыл глаза. В голове мелькали обрывки карт, планы, голоса из прошлого. Впереди их ждало возвращение, но прежде — ночь, полная неизвестности.