Год Собаки I. Среди Теней (СИ) - Тай Алеш

— Да! — смеялась Ма. — Хочешь в туманность?

— С тобой? Безусловно…

#

13.

Мы опустились незамеченными посреди небольшого города на берегу залива, в узком переулке.

Колокол на башне пробил девять вечера. Было еще светло, но начинали зажигаться фонари, делая город уютным.

Мы гуляли по его улочкам, разговаривая о разном.

Искупались в чаше Святого огня с местными ребятишками. Следуя подсказкам совершили омовение прямо в одежде: вошли в водопад, а потом окунулись в чашу, погрузившись с головой. Поднялись по ступеням наверх.

Вода была горячей и мгновенно высыхала. Она забрала с собой усталость.

— Я страшно хочу… — сказала Ма, — угадай чего…

— Еще раз врезать пианистке по упругой заднице? — гадал я, сделав глубокомысленное лицо. — Разделать Грега на котлеты?

— Я не настолько кровожадная… — смеялась Ма. — Всего лишь перекусить.

Мы остановились у летнего ресторанчика, где под навесом жарились мясо и овощи на мангалах. Набрали еды на тарелки. Я дал золотую монету, забрал сдачу, и мы отошли к столику.

Ма впилась зубами в сочное еще шкворчащее мясо. Оно было необычайно вкусным.

— Расскажи про ангела с мечом… — сказала Ма.

Я рассказал о кабинете Принца, о фотографии на его столе, треугольниках пальцев вместо сердец. Рассказал о Фрее и Греге, и о том, как Грег убил Пятого.

— Не понимаю, — сказал я. — Зачем Грегу так поступать?

Ма проницательно посмотрела на меня:

— Фркя могла придумать историю… Чтобы произвести впечатление. — Ма улыбнулась. — Оделась слишком смело… Идеальная ловушка на мальчиков.

Ма изобразила хищницу и оторвала кусок от шашлыка:

— Знаешь, что мы иногда выходим на охоту?

— Динь-дон… — вспомнил я.

— Что? — удивилась Ма.

Я не ответил.

Начался теплый стремительный дождь, и мы, подхватив тарелки, заскочили в таверну. Заняли столик у окна.

Подошла смуглая кареглазая женщина средних лет.

— Аманда… — представилась она, — хозяйка этой дыры.

Она зажгла на столе свечи.

— У вас очень мило, — сказала Ма.

Аманда легко согласилась:

— Конечно мило… Нет только никого. Клиенты дома смотрят трансляцию. Туристы, как один, уехали на другой берег, поближе к арене.

— Но они вернутся?

— Пока высокий сезон, никого не будет… Чудо, что вы здесь.

Я положил сдачу с золотого на стол.

Аманда мельком глянула на монеты, на наши тарелки и сообщила, что за все уже уплачено на улице.

— А вы почему не включаете? — спросил я, кивнув на черные экраны вдоль стены.

— Я не смотрю… уже очень давно.

— Почему? — удивилась Ма.

— Не могу… Видеть, как они умирают.

Аманда забрала грязные тарелки и через минуту вернулась. Принесла горячий кофе в чашках и пирожное для Ма.

— Твоя одежда испорчена… — проговорила она, пальцем указывая на разрезы от клинка на рубашке и джинсах.

— И твоя тоже… — Аманда показала разрез на рубашке Ма.

Покачала головой и ушла на кухню.

Ма проводила Аманду взглядом и спросила:

— А что было в тот момент, когда ты толкнул меня?

Я рассказал про рапид и спонтанный магический поединок, опуская подробности, намерения Грега и варианты будущего, которые он создавал для Ма.

— Ты поразительно фехтуешь! — сказал я. — Ты спасла меня… Как у тебя получается предугадывать противника?

Ма покраснела и опустила глаза.

— Я средне фехтую… Все само приходит. Просто знаю, что будет через мгновение, и куда надо двинуться, и как поставить клинок.

— Насколько далеко видишь? — спросил я.

Это был странный вопрос, понять его и правильно ответить мог только тот, кто был посвящен.

Ма поняла:

— На пару секунд максимум, обычно полсекунды.

Она помолчала.

— Но тот удар я бы пропустила, спасибо тебе. Было бы весьма печально…

Ма потянулась за кофе и поморщилась.

— В чем дело? — с тревогой спросил я.

— Зацепило немного.

— Покажи… — я опустился перед Ма на колени.

Она расстегнула рубашку. По животу шел длинный и неприятный порез, он уже начинал воспаляться.

— Ничего себе «зацепило»… — сказал я.

— Само заживет. В номере где-то была аптечка.

— Давай я…

Приблизился, подышал на рану и приложил ладонь. Глянул ей в глаза. Ма смотрела спокойно, но с удивлением и легким недоверием.

Я убрал ладонь. Пореза не было.

— Ой… — тихо сказала она. — Это как?

— Могу лечить небольшие раны.

— А себя? — Она показала на багровую полосу магического ожога на руке, которая уже начала синеть.

— А себя, когда как…

Я вернулся на свое место и отпил густой терпкий кофе. Аманда делала его с солью, сахаром и специями.

Снова подошла хозяйка.

Принесла на тарелочках комплименты от заведения. Крохотные ракушки печенья с вложенными записками.

— У молодого человека что-то случилось? Подрался? — вдруг спросила она.

— Упал.

Она покивала.

— Да-да… Упал на меч… и так несколько раз… — с осуждением сказала Аманда, собирая посуду. Почему-то ее это задевало. — Если не готов отдать или забрать жизнь, не касайся клинка.

— Он меня прикрыл, подставил плечо, — заступилась Ма.

Хозяйка ничего не ответила и ушла за барную стойку.

Мы разломили печенье.

— Что у тебя? — спросила Ма.

Я развернул бумажку и положил на стол рядом с запиской Ма.

Там были два слова: «Королева Фей».

В записке Ма было всего одно: «Единственный».

Ма странно посмотрела на меня, вынула из кармана две золотые монеты и добавила к сдаче, что лежала на столе.

Я достал из кармана джинсов еще одну и положил сверху. Не прощаясь, мы вышли из таверны и медленно двинулись по брусчатой набережной.

В темноте шумело море, из открытого окна доносилась музыка, играло пианино. С негромким шипением горели газовые фонари.

Мимо нас на велосипедах пронеслись двое мальчишек и скрылись за поворотом.

— Мы тоже любили так носиться, помнишь? — сказала Ма, улыбаясь.

Я кивнул.

— Еще ты говорила, что нормальные люди живут только ночью.

— Я была маленькая. И бунтарка…

— Ага… А сейчас большая?

— Мы еще дети… — сказала Ма. — И, наверное, всегда ими останемся. Просто наши тела вырастут, состарятся и умрут.

Я ощутил, как с порывом нежности и желанием защитить Ма, внутри приоткрылось нечто большее, чем я. Ничего не сказал, просто взял ее за руку.

Послышались торопливые шаги.

Мы оглянулись, нас догоняла хозяйка таверны.

— Спасибо… — Аманда сжала ладонь Ма. — Всегда рада видеть вас.

И вложила в другую ее руку склянку с широким горлышком:

— Это мамин рецепт от ран и ушибов. Из рыбы Глаа… Своих сорванцов лечила, пока не выросли.

— Береги его… — сказала она, глядя Ма прямо в глаза. — Он хрупче, чем кажется.

Ма кивнула.

И мы пошли дальше.

— Давай, искупаемся, — неожиданно предложила Ма. — Давно не плавала в ночном море.

Мы спустились по каменным ступеням к воде. Между скалами и пристанью оказался небольшой галечный пляж.

— Только у меня ничего нет, — сказала Ма.

— И у меня.

— Ладно, все равно ничего не видно.

Она ушла за скалу быстро разделась и нырнула.

Я поставил склянку с мазью на валун, сверху аккуратно прикрыл ее рубашкой, поверх положил джинсы.

И вошел в воду.

Глаза привыкли к темноте, и было видно, что море принимает оттенки вслед за уходящим солнцем. Я отплыл подальше от берега и смотрел туда, где море сливается с небесами.

Тот, кто хоть раз провожал закат в морской волне, понимал восторг живописцев. Вода и воздух непрерывно меняли свои цвет и прозрачность, проходя через множество оттенков.

Я лег на спину и смотрел вверх.

Когда Ма подплыла ко мне, море приняло прозрачный и в тоже время глубокий черно-бордовый оттенок.

Мы коснулись пальцами, и я передал ей кванты воздуха. Поделился магическим полетом с Ма.

Она, как и я, обрела невесомость.

Теперь Ма не надо было держаться на поверхности воды, теперь она парила в ней. Это был тот же полет, только в море.