Тени заезжего балагана - Кочерова Дарья
Солнце тем временем давно спряталось за горой – совсем скоро на город опустятся сумерки, и тогда о прогулке можно будет забыть до завтрашнего утра. Уми отвыкла весь день сидеть на одном месте, и потому она решила быстро переодеться и сбегать на набережную хотя бы на несколько минут.
Однако не успела Уми позвать к себе кого-нибудь из служанок, чтобы ей помогли снять кимоно, как в комнату к ней заглянула Томоко.
– Уми, пока не переодевайся. Господин Хаяси объявил, что сегодня у тебя будут ещё одни смотрины.
– О нет! – Она-то наивно полагала, что час унижения уже миновал. Поистине за одной бедой тут же следовала другая!
– Сотри это страдальческое выражение со своего лица и вставай поскорее, пока не измяла всё кимоно! – поторопила её домоправительница, постоянно косясь в сторону лестницы и прислушиваясь к тому, что происходило внизу. – Ах, похоже, он уже приехал!
Не давая Уми опомниться, Томоко помогла ей встать, окинула её быстрым и придирчивым взглядом, а затем чуть ли не силой вытолкала из комнаты.
Уми же терялась в догадках, почему отец не сказал ей ни слова о вторых смотринах. Вряд ли он мог забыть об этом – значит, дело было в чём-то другом. Подобный расклад Уми совершенно не нравился, но деваться ей было некуда: не могла же она взять и запереться у себя в комнате! За такое неподобающее поведение расплачиваться придётся долго, а Уми не горела желанием рыть яму самой себе.
На этот раз двери в чайную были закрыты, и оттуда доносились приглушённые мужские голоса. Один из них принадлежал отцу, а второй показался Уми смутно знакомым.
Томоко велела ей пока подождать, а сама приоткрыла двери.
– Господин Хаяси, она здесь, – учтиво поклонившись, возвестила она.
– Замечательно, пусть заходит, – услышала Уми бодрый голос отца. Похоже, второй жених ему понравился куда больше, чем первый, что не могло не обнадёживать.
Низко поклонившись и ни на кого не глядя, Уми проследовала на своё место подле отца. Лишь опустившись на дзабутон, она подняла глаза на человека, сидевшего прямо напротив неё, и обомлела.
– Только ради того, чтобы увидеть такое искреннее изумление на твоём лице, стоило подольше скрывать от тебя истинное положение дел, – расхохотался жених.
Сегодня его волосы были собраны в плотный пучок на макушке, отчего кривой шрам на щеке и шее выделялся ярче обычного.
– Ёсио? – наконец, сумела выдавить из себя Уми. – Ты-то что здесь делаешь?
– Как это что? – искренне удивился он. – Пришёл к тебе свататься, конечно!
– С моего, между прочим, согласия, – добавил отец, повернувшись к Уми, и в уголках его глаз собрались хитрые морщинки.
Ну и заговорщики! Как бы то ни было, Уми была рада видеть Ёсио, пусть и при столь неожиданных обстоятельствах. Напряжение от неизвестности, в которой она пребывала ещё совсем недавно, заметно ослабело.
– Что ж, на этом я вас оставлю, – неожиданно заявил отец. – Уверен, вам будет, о чём поговорить без лишних ушей.
И он действительно поднялся со своего места, собираясь уходить. Теперь уже Уми было не до шуток – она не была готова оставаться с Ёсио наедине: не при таких обстоятельствах!
И потому Уми невольно ухватилась за рукав отца и подняла на него полные мольбы глаза.
– Прошу, останьтесь, – одними губами произнесла она.
Но отец лишь одобрительно сжал её руку и мягко отвёл её в сторону.
– Надеюсь, часа вам хватит, чтобы всё обсудить? – обратился он к Ёсио, который терпеливо взирал на разворачивавшуюся перед ним сцену.
– Более чем, – с готовностью отозвался тот.
Отец кивнул и вышел из чайной, плотно прикрыв за собой двери.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Едва отступившее смущение снова одолело Уми. Она не решалась поднять глаза на Ёсио, хотя и чувствовала, что он смотрел прямо на неё.
Первым молчание нарушил Ёсио.
– Тебе к лицу это кимоно, – проговорил он, и по его голосу Уми поняла, что Ёсио улыбался. Многие и впрямь не раз говорили Уми, что персиковый шёл ей больше остальных цветов.
Уми кивнула ему в знак благодарности. Пока что она не могла из себя выдавить ни слова. Уми всё ещё старалась осмыслить произошедшее, но пока ей давалось это с трудом.
Она и вообразить не могла, что Ёсио, который всегда называл её «сестрицей», и вообще, сколько Уми себя помнила, вёл себя как заботливый старший брат, вдруг войдёт в усадьбу Хаяси как её жених.
Ёсио давно стал для Уми добрым и надёжным другом, на которого она всегда могла положиться. Он научил её давать сдачи обидчикам, среди которых были не только соседские дети, которые дразнили её, – но о таких подробностях Уми, конечно же, благоразумно умалчивала. Ёсио всегда был на её стороне и потакал небольшим слабостям Уми. Выбраться из усадьбы без охраны, чтобы поесть жареные данго на набережной? Да легко – Уми уже сбилась со счёта, сколько раз они так сбегали в город.
Конечно, с тех пор, как Ёсио получил повышение в клане и стал заведовать игорным домом, он стал строже смотреть на подобного рода вылазки. К тому же дел у него стало гораздо больше, и теперь вне стен «Тануки» они с Уми стали видеться значительно реже.
Уми честно отвечала себе, что иногда ей не хватало присутствия такого надёжного и знакомого Ёсио. Когда Уми знала, что он где-то рядом, она сразу же чувствовала себя спокойнее. В утешение Ёсио иногда приносил своей названой сестрице всякие милые безделицы или сладости, которые он покупал на рыночных рядах…
Уми наконец нашла в себе смелость посмотреть прямо на Ёсио. Что-то неуловимо изменилось во всём его облике: он и сидел по-другому, сложив руки на коленях, а не пряча их в рукавах, взгляд его стал более внимательным, даже пронзительным – Уми стоило немалых усилий выдержать его и не отвести глаза.
– Может, всё-таки объяснишь, почему ты вдруг решил жениться на мне?
Ёсио ничуть не удивился столь прямолинейному вопросу – в конце концов они с Уми давно знали друг друга, и потому пустой вежливостью можно было пренебречь.
– Я считаю, что ты станешь для меня именно той спутницей жизни, о которой я всегда мечтал, – последовал бесхитростный ответ.
Уми почувствовала, как к щекам прилил жар. Чтобы не выдать своего смущения, она опустила глаза и сжала пальцами ткань кимоно.
– Боюсь, ты всё же не до конца понимаешь, на что соглашаешься, – тихо возразила она, но Ёсио её услышал.
– Что ты имеешь в виду?
Отступать теперь было поздно, и потому Уми пришлось продолжить:
– Как бы моя наставница ни старалась привить мне качества, присущие благовоспитанной девушке из приличной семьи, эта наука не пошла мне на пользу. Я родилась и выросла среди якудза – тех, кто выбрал себе жизнь по другую сторону от обычного общества, и красивое кимоно, надетое по особому случаю, и велеречивые приветствия, произнесённые в надлежащую минуту, этого никогда не изменят.
Уми боялась увидеть на лице Ёсио непонимание или осуждение, но он спокойно слушал её, не отводя внимательного взгляда.
– Так ведь и я не самурайский сын, – пожал плечами он. – И, в отличие от тебя, хорошим воспитанием я похвастаться не могу. Единственное, что я хорошо умею – это играть в карты.
Уми не сумела сдержать улыбки. В этом Ёсио и впрямь не было равных.
– Я прекрасно понимаю, что ты хотела мне сказать, – продолжил говорить он. – И, уверяю тебя, оябун тоже осознаёт, что в обычной семье таким, как мы с тобой, не будет места. Поверь, иначе он никогда не допустил бы, чтобы такой человек, как я – без рода и имени, не имевший ещё каких-то несколько лет назад за душой ничего, кроме старого отцовского меча, – посватался к его единственной дочери, которую он бережёт пуще редкой фарфоровой вазы.
Поэтому я говорю с тобой сейчас совершенно откровенно, без прикрас и увёрток. Я хорошо тебя знаю, Уми, и потому уверен в том, что ты сумеешь стать мне верной и хорошей женой. В свою очередь я тоже даю тебе слово, что стану для тебя надёжной защитой и опорой, как и полагается достойному мужу.
