Виктория Шавина - Дорога в небо
Девица зевнула, рискуя вывихнуть челюсть. Хин вышел в коридор, не прощаясь. Длинная цепочка людей — сплошь весенов — уже протянулась к выходу. Эрлих и Чанакья, в обнимку со скудными пожитками, встали позади. Хин оглянулся и тотчас забыл про них. Понять, что болтают вокруг, оказалось куда труднее, чем слова Лие в своё время. Для мага униле был чужим, он говорил на нём осторожно, правильно. Пассажиры же знали язык с детства, судя по множеству диалектов. «Не очень-то хорошо», — рассеянно подумал Хин. Похоже было, что общий у весенов не в чести.
— Куда дальше? — спросил он Эрлиха, когда все трое оказались на перроне среди бурлящей человеческой реки.
Играла музыка, прорываясь через шум разговоров, стук каблуков, шорох одеяний и поклажи. Кто-то пискнул под ногами. Хин посмотрел вниз: взъерошенный кучерявый клубок, размером с кулак, метался по плиткам пола, лавируя между людьми, а порою проскакивая под полами их халатов. Одно из местных одеяний — тёмно-фиолетовое, вышитое серебром и нитями мельчайших бриллиантов, из-под которого в строгом порядке выглядывали края ещё четырёх роскошных халатов, — животное облюбовало и успокоилось.
— Господа Эрьлихь и Одезьри, — без вопросительной интонации уточнил певучий и медлительный женский голос.
Хин поднял голову. Хозяйкой клубка оказалась элегантная дама с красивым, даже несмотря на белила, строгим лицом и длинной высокой шеей, слишком тонкой для трёхэтажной причёски, украшенной гребнем и шпилькой. Русые волосы сильно блестели, и зачёсаны были гладко, как неживые.
Одезри секунду колебался, выбирая меж моритом и общим. В конце концов, ответил на первом, стараясь подражать выговору Лие. Дама чуть заметно улыбнулась — через силу растянула уголки пухлых красных губ:
— Чудесно. Я — госпожа Мегордэ Нэбели.
Круглую залу заседаний совета Гильдии украшали семнадцать гербов, шесть из них — с женскими профилями, три — на четверть больше остальных. Присмотревшись, Хин обнаружил, что и женщин было три. Первая легкомысленно улыбалась, с прядью её волос, выбившейся из высокой причёски, играл ветерок. Она встречалась только на одном гербе, зато крупном. На другом, таких же размеров, властно хмурилась её сестра, крепко сжав губы и надменно вздёрнув подбородок. Третья дева изображалась четырежды: на трёх обычных и одном большом гербе. Обделённая как красотой, так и спокойствием, необычайно живая, она нетерпеливо вглядывалась в даль за стенами.
Гильдийцы вошли в залу торжественной ровной цепочкой, выстроились полукругом, каждый — под своим гербом: семь человек — в халатах, шесть — в нарядах, как у Ичи-Ду, из них две женщины. А под изображениями третьей девы и вовсе двое в мантиях магов, вульгарная старуха в жреческом одеянии и, наконец, темноволосая, непохожая на весенов, дама в чёрном платье Сил'ан — под большим гербом. Хин понемногу сообразил, что к чему: странная четвёрка — ментальщики, «халаты» — из зоны Маро, остальные шестеро — Гаэл.
Высокая зала напоминала колодец. Зелёный свет источали три каменных змеи, ползущие вверх по стене. Гильдийцы стояли спиной к балкону для посетителей. Из левой ложи, куда Мегордэ усадила летней, можно было разглядеть выражения лиц некоторых «халатов». Впрочем, ничего интересного: весены, собранные, непроницаемые, чего-то ждали.
Балкон постепенно заполнялся любопытными. Решетчатая стенка мешала Хину толком разглядеть публику. В правую ложу вошёл уванг Онни, одетый в весенний халат. Брови Эрлиха дёрнулись, но он смолчал. Люди на балконе переговаривались шёпотом, полосы отблесков, словно Солнца от волн, бежали по серым мраморным стенам, и вот уже вместо колодца воображение превратило залу заседаний в причудливый грот. Мозаика на полу — то ли оттого, что архитектор желал усилить впечатление, то ли из простого человеческого тщеславия — изображала волны, опять же зелёные, каких не бывает на свете.
Неожиданно наступила тишина, словно весенам на балконе кто-то подал сигнал. Повеяло прохладным ветром с гор. Семеро Сил'ан, вплывшие тёмным облаком, рассеялись по зале так, словно пришли сюда посмотреть диковинки, а никак не участвовать в собрании. «Халат» под гербом Маро ударил жезлом об пол. Хин не смотрел на него. Сил'ан оказались неожиданно похожими: одинаковые платья, разве лишь с блестящей полосой вдоль края подола и воротника — того же цвета, что и губы маски; одинаковые лица, которые и не лица вовсе; волосы — пусть разной длины — но всегда ниже пояса, всегда цвета ночи. «Как их различать?» — прежде такой вопрос не приходил в голову.
«Халат» с жезлом закончил вступительную речь и передал слово другому, вышедшему в центр залы, лицом к гильдийцам и балкону. Заседание из-за присутствия летней шло на общем языке, и заранее составленная речь давалась оратору не без труда:
— У всех людей есть надежды, и мы их разделяем, есть обязательства, которые надлежит выполнять, и мы выполняем их ради свободы каждого весена. Но нашей целью уже не может являться лишь мир в Весне. Мы успешно достигли целей, поставленных внутри общества, и теперь не только наш пример, но и наш опыт должны послужить другим народам.
— О, Боги, — с отвращением оценил Эрлих, — мир во всём мире. Насмешка, пошлость и обман.
Никто кроме летней в ложе его не расслышал. «Халат» внизу продолжал:
— Мир во всём мире, основанный на праве — такова должна быть наша цель. И мир будет прочным лишь тогда, когда охватит все без исключения народы… — он слегка запнулся, осознав, что на общем эти два слова звучат одинаково, но потом всё же докончил: — …мира.
На балконе кто-то захлопал в ладоши.
— Ни с одним государством, будь оно большим или малым, мы не откажемся вести переговоры при взаимной доброй воле, с терпением и решимостью добиться понимания. Из него вырастет доверие, и тогда производство вооружений сделается ненужным. Но, прежде нежели успех увенчает наши старания, мы должны в интересах мира оставаться бдительными и сильными.
Первые ряды балкона пришли в восторг. «Халат» вернулся на своё место. Сил'ан по-прежнему не обращали на людей и их речи ни малейшего внимания. Жезл громыхнул по полу. Вперёд шагнула — но не вышла на середину — женщина, стоявшая под гербом Гаэл:
— Переговоры, вы говорите, — холодно и неприязненно начала она. Голос у неё был рвущийся, высокий. — А что в это время будет делать армия? Я очень сомневаюсь, что вам удастся склонить летней к переговорам, не прибегая к нашей помощи.
— Мы приложим к тому все усилия, — заверил «халат».
— Какие именно усилия вы приложите? Разошлёте гонцов? Разве их судьба не ясна? И где станут проводиться переговоры? Позволите чужестранцам проникать в Весну, нарушая мудрый древний запрет? Или вам самим хватит храбрости отправиться в резиденции правителей тех самых жаждущих мира государств?
Она говорила всё громче, пока не сорвалась на крик. Мужчина справа от неё ударил жезлом об пол, призывая к порядку.
— Я хотела бы знать, — взяв себя в руки, продолжила женщина, — если их государства беспрерывно гибнут и нарождаются, меняют властителей, как собираетесь вы с ними договариваться? И какое может быть доверие к обещаниям мира у тех, кто живёт среди непрекращающихся сражений? Наконец, какое доверие может быть у нас — к их уверениям?
— Даэа[29] права, — сказал другой «халат», выступив вперёд. Его герб изображал леса и холмы, перевитые лентами. — Весна при всём стремлении к уважению и малого и великого, не может вести переговоры с десятками, а то и сотнями самозваных уанов. Как равный надлежит говорить с равным, а не с низшим — он не способен оценить оказанной чести.
— Он не способен вполне ответить за свои слова, — подал голос маг в красной мантии.
Фразу завершил настойчивый стук жезла. Хин пожалел мозаику.
— Совет — не базарная площадь, — сиплым тенорком вместо ожидаемого густого баса провозгласил тучный представитель Маро. — Слушайте друг друга!
— Если страна долгие сотни лет страдает от разобщённости, — взял слово маг, — можно ли рассчитывать, что она выберется, наконец, на верный путь? Я так не думаю. Следует показать ей дорогу. Проявить милосердие, наконец.
— При наших возможностях… — пробормотал кто-то и смолк.
— Постоянные волнения на границе с зоной Гаэл, — подхватила Главнокомандующая. — Впрочем, серьёзных убытков мы не несём.
— А станции? — вмешался маг. — Быть может, совет ещё помнит, отчего мы прекратили строительство дороги? То они обожают наши поезда, то нападают на них, пытаются разрушить пути и даже убивают служащих. Хотя бы раз кто-то ответил за это? Я не говорю об отребье, я говорю о тех, кто спустил его на наше имущество. Хотя бы раз нам возместили ущерб? Нет, вместо этого любой на тот момент правитель близлежащих земель ловит и вешает, четвертует, сажает на кол какого-нибудь изменника и мятежника. Что нам его смерть?
