Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать
— Им на весь дворец с третьего этажа кричать прикажете, или всё-таки внутрь залететь дадите? — донесся откуда-то из-под ног висевших в воздухе пришельцев знакомый ворчливый шерстяной голос.
— Масдай!.. — чуть не прослезился царь и, отбросив сомнения, в одну секунду собственноручно доломал поверженную раму с чудом уцелевшими островками тарабарского витража по десять золотых червонцев за квадратный сантиметр: — Милости прошу, гости дорогие! Ноги вытирайте!..
После скорого знакомства и долгого разговора, закончившегося только через три часа, обком был, наконец, распущен, чтобы бояре занялись порученными им делами.
Князь Граненыч вызвался показать подкреплению отведенные им во дворце покои и, сопровождаемые вездесущими лакеями, они двинулись к цели.
— А что, орел, — обратился он к чародею, только что подтвердившему свою должность его заместителя по вопросам волшебства. — А учили ли вас в вашей…
— ВыШиМыШи, — настороженно подсказал Агафон.
— Вот-вот, в вашей мыши, взрывчатым материалам? — закончил давно не дававший покоя вопрос Митроха и с изучающим ожиданием воззрился на мага.
— Н-ну, не то, чтобы так уж и взрывчатым… — начал было изворачиваться тот и нечаянно перехватил взгляд светлого князя.
И по нему было без намеков и околичностей видно, что это был явно не тот ответ, какой главком обороны должен был получить от своего зама по вопросам волшебства, если тот и впредь решил оставаться его замом, и именно по этим вопросам.
— То есть, я хочу сказать, — быстро поправился чародей, — что конечно, мы взрывчатые вещества прохо… изучали. Довольно долго и тщательно. Несколько лет, можно сказать… Под руководством лучших специалистов Белого Света…
Он говорил короткими отрывистыми фразами, не сводя глаз с Митрохи, но, казалось, первое откровенное признание, так неосторожно и некстати вырвавшееся у него в недобрую минуту, испортило все и навсегда. И даже гипотетические лучшие специалисты Белого Света, казалось, уже были не в силах спасти его заваливавшуюся кверху килем, как подорванный пресловутыми взрывматериалами корабль, репутацию.
Оставалось одно, последнее и самое сильное, но и самое опасное, как самый опасный из злосчастных взрывающихся материалов, средство. Но он должен был его испробовать.
— А что, Митрофан Гаврилыч? — невинно округлив серые очи, рассеяно поинтересовался маг. — У вас есть какая надобность в таких материалах? Так вы только скажите — я быстро всё устрою и взорву! Только пальцем ткните! Останутся, как сказал классик, только рожки да ножки!..
А вот это попало в точку.
Граненыч остановился, вперился испытующим, но потеплевшим сразу градусов на пятьдесят взглядом в пришлого волшебника и медленно кивнул:
— Есть надобность. И очень срочная. Вот сейчас я вас по апартаментам разведу, там переоденетесь, обедом вас накормим, и каждый займется своим делом, как договорились. Дедушка — знахарей собирать пойдет, Рассобачинский внизу ждать будет, лазареты устраивать. Саёк пойдет в библиотеку — изучать карту города, чтоб как муха туда-сюда с Масдаем летали по царским поручениям, и Гуляйку с Вогулкой не путали. Тебя я тогда отвезу к кузнецам, а сам — на укрепления. Соловьевы тебе сами всё расскажут, диспозицию, дислокацию и какой сикурс им надобен.
— П-пожалуйста, — равнодушно повел плечом маг, одновременно нащупывая в рукаве спасительную шпаргалку, в которую он рассчитывал заглянуть сразу, как только окажется в одиночестве своей комнаты, апартаментов, палат, чулана, сарая, или что еще вздумается местному распорядителю ему отвести. — Хоть сию минуту. Я всегда готов. Плевое дело — взрывное. Моргнуть не успеете.
— Точно готов? — недоверчиво сдвинул кустистые брови Митроха и вдруг остановился и махнул рукой остальным, чтобы не ждали. — Тогда едем прямо сейчас. Там мужики тебя накормят-напоят, а нарядишься потом. Чай, не девка на выданье.
— К-кабу-уча… — прошипел себе под нос Агафон, очень надеясь, что суровый и деятельный главком примет это за обыкновенное волшебное слово.
Гораздо менее суровый и гораздо более теперь деятельный Митроха высадил своего свежеиспеченного заместителя по вопросам волшебства у кузни Семена, скороговоркой попросил соловьев-разбойников любить и жаловать гостя, запрыгнул в карету и умчался в неизвестном направлении, оставив стушевавшегося мага на растерзание вспыхнувшим энтузиазмом почище любой нефти лукоморцам.
— Ну, ваше премудрие, — слегка волнуясь и не зная, как принято обращаться к настоящим, только что из высшей школы, волшебникам, да еще заместителям главнокомандующего обороной Лукоморска по вопросам волшебства, искательно глянул на него Семен после представлений и перечисления регалий и заслуг[143]. — Располагайся как дома… Вот, тут у нас взрыв-мастерская… уже семнадцатая за месяц… Тут суп-станции алхимические всякие — порошки там, жидкости, твердости… твердые тела, то есть… посудинки кой-какие… ведра там, лоханки, котелки… побольше, поменьше…
— А вот в этом котелке мы вчера новую смесь делать начали — залили двадцать литров нефти и двадцать литров смолы, да бросили — чего дальше делать — не знаем, всё уже, кажись, перепробовали — ничего не выходит… — виновато развел руками Петруха и слабо улыбнулся нервно ухватившему правой рукой первое попавшееся ведерко с желтоватым порошком чародею. В другой руке он уже сжимал бутылёк с бурой маслянистой жидкостью.
Что не уместилось в Агафоновых руках, было немедленно расставлено кузнецами вдоль края стола по ранжиру.
— Смотри, тут всё, что имеем… мож, сгодится чего… — без особой надежды предположил Серега.
— Ты бери, стало быть, чего надобно и сколько, а мы постоим пока тут, на умного человека-то поглядим, поучимся… — поддержал его Степка.
— Мы ведь народ неученый, правил нужных не знаем… мешаем как попало и с чем попало, а ведь по уму-то так не делается, это даже мы понимаем… — словно извиняясь, пожал огромными покатыми плечами Андрейка.
Маг одним отчаянным движением вырвал зубами пробку из бутылька и, не глядя, опустошил его в нефте-смоляную смесь.
Вместо того чтобы скромно смешаться с большинством, бурая жидкость тонкой пленкой растеклась по черной поблескивающей поверхности.
— На, мешалку возьми, — поспешил предложить чародею увесистый медный пест Андрейка.
— А весы вон, когда понадобятся, во дворе у нас, — ткнул куда-то в стену большим пальцем Серега. — Неделю назад вытащили, надо было болванки чугунные взвесить, они сюда-то не проходили…
Агафон с глубокомысленным видом склонился над источающим все ароматы подземного царства грешников котлом и принялся разглядывать его содержимое под разными углами, словно выискивая на его черной, как смоль или нефть, поверхности рецепт долгожданной взрывчатки.
