Денис Луженский - Сны чужие
В эмоциях хорла царил какой-то невероятный сумбур, гнев переплавлялся в смятение, бились в экстазе раздражение и уверенность в собственной правоте.
- Ты ведь не собирался трогать Эки, - возразил Харт, с нарастающей тревогой пытаясь разобраться в клубке чужих чувств, сильных и непривычно запутанных: - Мы не так уж давно это обсуждали… С чего вдруг такие перемены в планах?
- Мои планы - мое дело! - рявкнул Бьер-Рик, но тут же взял себя в руки и произнес уже спокойнее, с трудом скрывая чудовищное внутреннее напряжение:
- Послушай, Серый, сейчас не время спорить. Ты прав, кое-что переменилось, причин изменить планы у меня хватает, но о причинах этих - потом. Сейчас просто сделай как я прошу. Просто будь со мной, ронтова кровь, сейчас ты нужен мне, как никогда!
- Хорошо, - никогда ещё за годы знакомства с Бьер-Риком не приходилось Харту давать своё согласие с большей неохотой. Он подошел к воротам и посмотрел в сторону дома. Из верхних окон, освещённых изнутри пламенем масляных ламп, за двором никто не наблюдал. Харт махнул рукой и на крыльце тут же появился Видо, ответивший кош-кевору поднятой раскрытой ладонью: "понял, подчиняюсь". Палисадник тут же пришел в движение, к дому с разных сторон бросились вооружённые солдаты. Они пытались двигаться бесшумно, что у Серого ничего кроме пренебрежительной усмешки вызвать не могло.
- Помоги им, - услышал он позади и обернулся, удивленный.
- Помоги им, - повторил настойчиво хорл. - Там не только опытный боец, но ещё издар и мальчишка, обладающий невесть какой силой. Он не должен уйти.
Харту происходящее нравилось всё меньше и меньше, желание ответить отказом и потребовать всех объяснений прямо здесь и сейчас крепло с каждой секундой. Тем не менее, он повернулся и направился во двор - медленно, неохотно, мысленно подбирая к ситуации самые сочные и злые ругательства…
Странный звук за спиной… вскрик удивления и испуга…
Теперь уже Харт не обернулся - крутнулся всем телом, пригибаясь для броска и чувствуя, что не успевает…
Чёрный провал, виденный им в Вирт-Хорл при гибели эмиссара, он узнал сразу, но только теперь, наконец, до Серого дошло что именно находится перед ним. Врата в миниатюре. Чёрный ход в Междумирье. И этот ход каким-то образом сумел "прорыть" не кто-нибудь, а Эки-Ра!
Хальгир уже вынырнул из открытого им прохода. Стремительный как ураган и столь же опасный, он бросился прямо к Бьер-Рику. Эндра-ши, попытавшиеся заступить ему дорогу, разлетелись в стороны, даже не успев достать мечи, а вот сам Эки-Ра клинок вытянул… прямиком из чужих ножен, походя сунув кулаком в живот хозяину.
До боли напрягая мышцы, Харт рванулся к хорлу, который к молодому эрхаду стоял вдвое ближе, чем к сарбаху. И времени терять отнюдь не собирался, ни доли секунды. Бьер-Рик тоже обернулся на шум и теперь медленно, отчаянно медленно поднимал руки, чтобы защититься. В правой его ладони уже сверкнуло что-то… Шаровая молния? Против "дваждыживущего" - что дуновение ветерка против горы… Мысль мчалась вперёд быстрее инертного тела и спустя мгновение Серый уже понял, что ошибся: в ладони у хорла разгоралась не искра преобразования, а хрустальный радужный шарик… Опять эта чёртова игрушка!
Какое-то недоброе чувство кольнуло в груди, отголосок близкой догадки… но осмысливать его уже не было времени - Эки-Ра оказался рядом со своим дядей и его левая рука сжалась вокруг пальцев Бьер-Рика и странной радужной безделушки. Сжалась мощно и безжалостно, со всей чудовищной силой, дарованной эрхаду. Отчетливо хрустнули кости, брызнули цветные искры… Тело хорла выгнулось с такой силой, будто через него пропустили электрический разряд, он закричал жутко и отчаянно, сознание его взорвалось болью, в один миг разметавшей спутанный эмоциональный клубок…
Секундой спустя Харт буквально "влетел" в Эки-Ра, отбросив его назад. Не давая опомниться, ударил кулаком, целясь в скулу, но мальчишка увернулся и отскочил. Взгляд бледно-бирюзовых глаз обжег эндра-ши какой-то дикой, нутряной ненавистью. А потом молодой эрхад одним длинным прыжком нырнул в бездонный провал, уже затягивающийся за его спиной. И Серый, не позволив себе ни мгновения на раздумья, прыгнул следом…
Глава шестнадцатая
Есть дороги - не для живых. И есть место - не для живых.
Парадокс в том, что место это не отрицает жизнь, ведь именно оно является её средоточием, квинтессенцией, первоисточником. Именно оно породило всё и вся, стало всему началом и связало сотворённое воедино… Но пробовали ли вы, уже родившись, вернуться обратно в материнскую утробу и хоть немного пожить там? Пробовали ли, будучи человеком, вернуться в изначальную воду, откуда когда-то вышли на сушу ваши предки?
Так же, как океан, остающийся для нас колыбелью жизни, может лишь на сравнительно небольшое время принять нас в свои объятия, так и в Междумирье невозможно существовать сколь угодно долго. Здесь не построить дом, даже палатки - и той не поставить. Здесь можно дышать, но нельзя позволить себе даже краткий отдых. Стоит лишь ненадолго расслабиться, отпустить самоконтроль, позволить себе забыться… Серая туманная равнина, не дающая ни привычного горизонта, ни ориентиров, ни малейшего чувства направления - она тебя уже не отпустит. Растворит в себе, переварит, обратит в тень, в серое клубящееся марево, странно живое, ни на что не похожее и никому не подвластное.
Здесь нельзя жить. Здесь не положено быть. Здесь можно только пройти, пробежать по невидимой тропе, нырнуть и вынырнуть - быстро, не задерживаясь надолго, не останавливаясь, и не оглядываясь назад. Да и что толку оглядываться, когда никакого "назад" нет в помине?
Кажется, лишь безумец решится здесь обернуться и обнажить свой меч… разве что, ради подобного себе безумца?
* * *Время слов прошло. Все они остались за сомкнувшейся щелью Врат, в пространстве, полном красок, запахов и звуков, среди ароматов весенних первоцветов и ночной прохлады. Всё сказанное и несказанное - всё это теперь там. А здесь - лишь холодная сталь и решимость, что твёрже и холоднее обнажённых клинков…
Одна пара ног отталкивается от серого Ничто и бросает тело вперед, навстречу другому телу, ждущему по ту сторону Бездны. Серая вуаль вяло расступается в стороны, пропуская через себя живую плоть. Мгла скрадывает расстояние. Сколько нужно шагов до встречи? Десять? Двадцать? Пятьдесят?… Рассудок мерит дистанцию не шагами - ударами сердца. Тук-тук… Тук-тук… Тук…
Сходятся на семнадцатом "тук". Сшибаются. Две молнии бьют друг в друга. Сверкает, и даже не зазвенит - дребезжит разбитым стеклом, холодно и протяжно. Серое Ничто втягивает в себя звуки, искажает их, рвёт и хаотично швыряет обрывки обратно в реальность. Сталь гремит грозовыми раскатами, скрежещет ржавой жестью, стонет почти как живая. Многообразие звуков распадается в дикую сумбурную какофонию, заполняющую собой всё вокруг…
