Николаос - Пять ночей. Вампирские рассказки
— Это наш Уильям, — сказал Калеб.
— Неужели вам перестало хватать друг друга? Так быстро?
— Насколько я помню, тебе никогда не хватало только одного из нас.
— Кейли, — тихо сказала Джиа.
— Миленькие, не ссорьтесь… ваш сателлит мне нравится. Рад, что вы унаследовали хороший вкус. Что ж, я желаю ему услышать Эркхам…
Когда Джиа отпустила меня, его рядом уже не было. И мне стало легче.
— Что это было?
— Чары. Просто чары. Я предупреждала тебя.
— Уильям не виноват, Джиа. — Калеб еще раз провел по моему лицу, и остатки чар улетучились. — Ты же его знаешь. Да еще красная луна.
— Хотела бы знать его хуже. И верить, что все дело в красной луне.
Я подозревал, что сейчас лучше ни о чем не спрашивать, но все-таки хотел узнать, чего это он мне пожелал. Только не успел. Джиа вдруг твердо взяла меня за руку и буквально поволокла на улицу. Кажется, наш светский раут накрывался медным тазом.
— Джиа! — позвал ее Калеб, но она даже не оглянулась. Тогда он догнал нас и шел, ничего не спрашивая, рядом до самой машины. Потом она буквально закинула меня на заднее сиденье и нажала на газ.
— Джиа, не психуй, — сказал он наконец, когда машина обогнула здание. — Ты же на самом деле не хочешь пропустить Эркхам. После нее все нормализуется.
Она проехала еще несколько метров и остановилась.
— Век бы его не видеть, — сказала Джиа тихо.
— Или два, — согласился Калеб. — Но лучше пообщаться одну ночь, чем ломать голову, что у этого подонка на уме.
— Вы его боитесь, будто он какой-то демон, — вставил наконец я, почти придя в себя. Они переглянулись и вдруг расхохотались, только смех этот на вкус был ядовито-горьким, как полынь. И никто ничего мне не собирался объяснять.
— Пять баллов, Уильям, — бросила Джиа желчно. Но я, углубленный в свое псевдоэйфорическое состояние идиот, не сильно вникал в тонкости витавших настроений и продолжал задавать вопросы.
— Он вам кто?
Джиа сосредоточилась на дороге, будто не слышала. Потом Калеб сказал:
— А ты как думаешь?
— Такое впечатление, что он ваш…
Я забыл это слово — кажется, «прайм», но уверен я не был. Тут Джиа раздраженно дернула плечом — если бы хотела скрыть, это не составило бы труда. Значит, не хотела. Она барабанила пальцами по рулю, монотонно и все быстрее.
— Вы его… — я попробовал переформулировать вопрос. — Вы его… это… его создания? Дети?
Калеб медленно кивнул, не оборачиваясь.
— Просто… Тогда понятно, почему вы с Джорджией так…
— Похожи.
— Ну да… то есть — он предпочитает этот тип, да?
— Предпочитал…
Внезапно я вспомнил, что хотел спросить, еще когда Генри чуть не перепалил мне мозги своими чарами.
— А вы так умеете?
— Нет, — ответила Джиа резко. — ТАК мы не умеем.
И так же резко ударила вдруг по тормозам. Только сейчас я заметил, что мы никуда не уехали, просто обогнули здание и остановились недалеко от надписи углем.
Я испуганно примолк. Не просто расстроена — выведена из себя, и как можно было этого не заметить? Ее эмоции накрыли меня тяжелой горячей массой — страх, ярость, бессилие. И еще что-то. Дышать становилось все труднее, будто легкие наполнялись раскаленным паром.
— Дьявол! — почти крикнула она и стукнула по рулю. Потому еще раз — и руль треснул, половина осталась у нее в руках. — Проклятье!
Калеб протянул к ней руки, и она прижала их к своим вискам.
— Мы ушли, помнишь?
— Мы ушли, — сказала она послушно. — Накопили достаточно сил и ушли. И все это время верили в это. А на самом деле это он отпустил нас. И может вернуть в любое время. Когда захочет. Не говори, что не почувствовал это.
— У него сейчас другие приоритеты.
— Да, но надолго ли? Когда-нибудь ему надоедят смертные. Тогда он просто щелкнет пальцами, и… Кейли, я не хочу. Лучше умереть.
— Нет, — сказал Калеб. — Не лучше. Давай лучше убьем его.
Джиа рассмеялась, по-другому, горько, но мягко, будто на лицо падали густые хлопья сажи. Потом отняла от себя руки Калеба и поцеловала каждую ладонь.
— Конечно, убьем. Конечно. А потом поженимся и откроем кафе на Луне.
Когда мы вернулись, Калеб и Джиа уединились возле стилизованного окна-граффити, всем своим видом выражая нежелание ни с кем общаться. Я обвел присутствующих медленным взглядом, убеждаясь, что нам никто больше не хочет испортить настроение… и внезапно кое-кто привлек мое внимание. Один из немногих людей здесь, он сидел за противоположной барной стойкой и глотал виски как воду. До других мне дела не было, я не знал их, а вот его я знал. И понятия не имел, что он тут делает.
Я медленно пересек помещение и остановился рядом.
— Привет, Майк.
Он взглянул на меня, и я узнал этот взгляд. В то не слишком далекое время, когда дядя Норман успешно превращал жизнь жены и сына в кошмар, нам нередко доводилось спать в одной комнате. Майк был старше меня на три года, но совсем не это мешало нам нормально общаться. Когда тетя Шерил приводила его к нам ночевать, чтобы отец его случайно не прибил, он всегда смотрел на меня как на какую-то козявку, и если снисходил до разговора, то мог говорить только о том, какую сделает карьеру, и сколько будет зарабатывать. Майк мне никогда не нравился, но казался таким умным и целеустремленным, и я верил, что все будет так, как он говорит. Я ему немного завидовал. Он точно знал, чего хочет, — в отличие от меня. И его высокомерие казалось частью программы, неизбежным качеством на пути к цели, пусть даже за этим фасадом плескалось море пролитых слез. Ситуация в семье Норманов вполне их — эти слезы — объясняла. Как временное явление.
В общем, Майк уперся в меня этим знакомым взглядом, но что-то было не так, даже без оглядки на обстоятельства нашей встречи. Да, дорогой костюм, ролекс и стрижка за полторы штуки, даже маникюр… все по его бизнес-плану. Но потом я понял, что именно не так. Со всей уверенностью в себе и ленивым снисхождением до моей скромной особы он по-прежнему выглядел так, будто еле сдерживает слезы.
— Что ты делаешь здесь? — спросил он, опуская мелочи вроде приветствия.
— Я с ними, — он проследил за моим жестом, и на лице мелькнула тень удивления. Тень. Я как всегда не был достоин даже полноценной эмоции с его стороны. — А ты с кем?
Майк неспешно повернул голову в другую сторону. Там стояли многие, но смотрел он на одного — на Генри. Не знаю, почему я был так в этом уверен. Во всяком случае, изумление в моем голосе было нескрываемым и неподдельным.
— Ты — с ним? Почему?
