akchisko_san1 - Рики Макарони и Клуб Единства
За ними с интересом наблюдала уже вся библиотека.
— Ничего, — передернул плечами Дик, пытаясь изобразить беззаботность и одновременно будто отряхивая ноги.
— С такой координацией ты еще не то разобьешь. Может, тебе обратиться к мадам Помфри?
— Сейчас тебе понадобятся ее услуги! – вспылил Дейвис. – Учти, еще одна жа… одно слово, Виктор, и неважно, как я колдую. Я тебя прибью! У тебя хватит мозгов понять это сразу?
— Пожалуйста, — встал в позу доброжелатель.
— Так заткнись наконец и катись… куда хочешь! – разрешил Дейвис, обошел Чайнсби и вышел вон из библиотеки. Так он там и не появился.
Компания едва дождалась времени взыскания.
— Как мило! Но чего ты дергался? – спросил Уизли.
— Нервы не выдержали, — предположил Джордан.
— Нет, это сказки Рики так действуют, — объяснил Лео.
А потом Филч очень долго не мог понять, что такого смешного можно найти в трофейной.
Все когда‑нибудь заканчивается, в том числе и взыскания. В пятницу вечером они собирались последний раз. Филч им уже не надоедал, поскольку это они ему надоели. Вначале он пытался мешать их разговорам, но его присутствие совершенно не влияло на Рики, и постепенно остальные тоже перестали уделять Филчу столько внимания.
Сейчас Рики особенно занимало недавно полученное письмо от родителей. Он был огорчен собственной неосторожностью, так как начиналось оно с вопроса «а откуда тебе известно про сюрприз Долохова?». Впрочем, Рики быстро решил, что именно соврет – он собирался свалить все на общение с Артуром Уизли, от которого в принципе мог это услышать. Поэтому в остальном Рики вспоминал о доме, об оставленных там развлечениях и привычках, и поскольку Артур всегда поощрял эту тему, а остальные не возражали, Рики долго говорил и наконец дошел до своей прошлогодней нереализованной мечты – рыбалки в «Хогвартсе». Лео бросал на него предупреждающие взгляды, но Рики, как всегда, слишком поздно понял, что в присутствии гриффиндорцев следует быть осторожнее. Как Уизли, так и Джордан немедленно решили, что «Хогвартс» – идеальное место для рыбалки, и только отмахнулись от предупреждений Лео, рассказавшего им, как отреагировал на это профессор Снейп в прошлом году. И расстались они на том, что Рики напишет родителям и попросит прислать удочку.
— Поздравляю, — сказал Лео вместо «Спокойной ночи», — не успел отработать взыскание, уже планируешь новое нарушение правил, как истинный…
-…слизеринец, — счастливо вздохнул Рики, пытаясь задернуть полог так, чтоб не вызвать недовольство висящей на нем кошки Флинтов.
Глава 8. Противоборство.
Постепенно приближался квиддичный сезон. Студенческие разговоры большей частью вертелись вокруг этого. Эйвери постоянно волновался и не говорил ни о чем другом, и Рики порадовало, что какое‑то время врагу не придется строить грандиозные планы, так как тот все время пропадал на тренировках.
Эльвира стала раздражительной, буквально заводилась при слове «квиддич». Рики отлично понимал ее, тем более, что спортивный комментатор стал частым посетителем подземелий. В довершение всех ее неприятностей, Моргана подралась с ее кошкой. В обычных обстоятельствах она, возможно, отнеслась бы к этому спокойно, но теперь рассвирепела и наложила взыскание на близнецов Флинт. В тот вечер, по словам Доры Нотт, Тиффани от брата узнала о себе много нового и неприятного. Но при этом кошку он утешал очень ласково.
Долг обязывал Рики разведать данные в пользу злополучного комментатора. В ответ на сделанный им запрос он получил письмо от Пита. Начиналось оно с того, что и сам Рики знал прекрасно: в чужие любовные дела, как в чужую драку, лучше не соваться вообще. Однако, по его мнению, подобные неблагоприятные обстоятельства, вроде вражды колледжей, налагая запреты, могут послужить катализатором, провоцировать чувства, как это, несомненно, случилось с Ники Боунсом. Что касается Эльвиры, то Пит полписьма сетовал, кто б ему помог разобраться с фокусами девчонок, и потому он понятия не имеет, что обо всем этом думает Эльвира, как смягчить ее сердце и надо ли это делать. Завершала письмо просьба написать трактат об ухаживаниях волшебников, ибо он сам хотел удивить свою подружку.
… — Мисс Нотт, я сказала – в пуговицу! Не смейте экспериментировать с формой, пока не освоите алгоритм. И вообще, самодеятельностью займетесь позже, вне стен этого кабинета. И прекратите ваши дурацкие страхи, а не то я буду вынуждена снять баллы со «Слизерина».
«И это Вас так огорчит», — подумал Рики.
Урок трансфигурации шел своим чередом, Рики уже превратил почти всех своих жуков в пуговицы. А поскольку это задание ему не нравилось, он постарался погрузиться в свои мысли на отвлеченные темы. Но временами куда эффективнее отвлекала Дора: с начала урока она утверждала, что возле ее парты за занавеской что‑то шевелится. Профессор Мак–Гонагол не сомневалась, что Дора просто хочет отсесть от ее стола, куда она ее поместила для лучшего контроля. Но мисс Нотт все равно взялась за старое.
В данное время Рики как раз вспоминал, как на перемене застал в этом кабинете Артура Уизли – тот по поручению Мак–Гонагол складывал готовые пуговицы в ящик. Чуть позже Мак–Гонагол движением палочки превратила их обратно и попросила Рики раздать. Он еще удивился, что раздаточный материал выдерживает столько превращений.
— Макарони, не превращайте две сразу. Хорошо, что у Вас получилось в этот раз, но еще рано. Если бы не рассчитаете направление, согнете стол, и я буду недовольна.
В конце урока Рики собрал пуговицы и жуков, положил на то же место. Выполнив свои обязанности и довольный, что урок закончился, он присоединился к ожидающему его Лео и отправился на обед в Большой Зал.
Следующим по расписанию шел урок защиты от темных сил. Рики очень постарался оттянуть момент ухода, так как не любил эти занятия. Лонгботтом был вполне симпатичен, но Рики рядом с ним чувствовал что‑то зловещее, еще хуже, чем с Поттером в иные моменты. Непонятно, была ли виновна в этом атмосфера кабинета или антипатия к преподавателю.
Главное доказательство притворства Лонгботтома Рики видел в том, что только у него одного хватало терпения на Дору Нотт. Все другие учителя, даже невозмутимый завуч «Слизерина», не выдерживали ее фокусов и нередко наказывали. А вот преподаватель такого опасного предмета, как защита от темных искусств, довольно снисходительно смотрел на допускаемые ею вольности. Более того, он трактовал их как учебные ошибки и помогал исправить с ангельским терпением. За это придирчивая Дора одарила его своим расположением. Рики возмущался, как можно так легко утратить бдительность, но с ней свое мнение, понятное дело, не обсуждал.
