Ольга Макарова - Ii. Камень второй. Горящий обсидиан
— Это Джармин… — угадав мысль командира, пояснил Лайнувер. Заботливая чарга уже обрабатывала языком его больное плечо, потому воин успокоился и стал разговорчивее.
— Хороший бросок, — оценил файзул. — Странно, правда, что крови нет…
— Потому что я его не убивал! — звонко возмутился Джармин и, подбежав к ассассину, опустился рядом на колени и осторожно вытащил «нож».
От настоящего ножа у этого оружия была только рукоятка (причем, за неимением лезвия, искусственно утяжеленная с одного конца); из нее торчала короткая и толстая у основания игла. Джармин поднялся на ноги, спрятал «нож» на поясе и горячо произнес:
— Он проснется к вечеру. Дважды подумает в следующий раз.
— Я должен был догадаться! — Орион хлопнул себя по лбу. — Евжения ведь мастер по парализующим ядам!.. Похоже, ты сегодня единственный настоящий Сохраняющий Жизнь, Джармин.
— Нет, — упрямо возразил мальчик. — Варрох умер из-за меня.
— …Ну и характер же будет у парня, когда он вырастет! — иронически заметил Сумах, непонятно как оказавшийся рядом.
Ориона неприятно поразило такое замечание. Действительно, за любовью к сказкам, рисованию, наивной добротой и беспечной веселостью шестилетнего мальчика кроется что-то суровое, эгоистичное даже. Всегда крылось, а он, Орион, пробывший рядом с Джармином довольно долго, только сейчас понял то, что какой-то там незнакомец определил с первого взгляда.
— Мы совсем забыли про Милиана, — с укором сказал Джовиб. — Как ты, Мил?
— Порядок… — сказал он, разгибаясь. Слова давались тяжело, но Ворон упорно повторял: — Порядок, полный порядок… скоро пройдет…
Он даже умудрился встать и опереться о дружеский бок чарги. Та обеспокоенно заурчала и пару раз ткнулась ему носом в щеку.
…Чарги выглядели неважно. Кто зализывал раны, кто подволакивал лапу. Не лучше выглядели и люди: серьезно никто из амбасиатов не пострадал, но повреждения получили почти все. Особенно досталось Лайнуверу и Паю. Первому — потому, что взял на себя сразу нескольких; второму — потому, что повторил ошибку бедняги Гердона — слишком мало внимания уделял в свое время мечу, предпочитая медитации, магию и книги. Приор свою ошибку признал и, будучи подлечен и перевязан, обещал исправиться.
Что особенно странно: никто в итоге не стал винить Ориона, хотя, быть может, и следовало бы.
Когда Джовиб поспешил на помощь погибающему отряду Сумаха, ассассины автоматически причислили весь отряд Сохраняющих Жизнь к тем, кого им заказано было убить (видимо, сочли амбасиатов за подкрепление): вряд ли они стали бы тратить своих шлыков на чарг и мальчишек с мечами, у которых и ценного-то нет ничего. Но раз двинулись на помощь — значит, такие же объекты, как и люди Сумаха, и, значит, за дополнительные головы будет заплачено. Так что в том, что шлыководы напали на детей, виноват оказался тоже Орион. Пусть и косвенно.
Тем не менее, никто его не винил. Во-первых, было спасено восемь человеческих жизней, а во-вторых, возобладай тогда здравый смысл, каждому пришлось бы всю жизнь мириться с тем, что он струсил, когда рядом кого-то убивали…
Бала подлатал людей Сумаха и братьев по Ордену как мог. И насколько позволяла местная лекарственная флора и запасы лечебной настойки, заготовленные еще в Фираске. Дальше по дороге двинулись сообща. Сумах болтал по пути всякую ерунду, но взгляд его был непроницаем под черными очками, потому, скорее всего, настроение болтовне не соответствовало; держаться он старался неизменно рядом с Орионом и то и дело расспрашивал о том, отчего у него такое странное имя и кто его предки. Странно, что от этих расспросов Джовиб не стал подозрительным. Рассказывал он честно и считал, что скрывать тут особо нечего. Да, отца его звали Зига, а маму — Шуманика. И родной город его — Бухта Гали, близ Мирумира. И, говорят, в роду его был великий пират.
Сумах слушал с интересом и кивал. В такт кивкам на его шляпе раскачивалось поломанное перо…
Разошлись два отряда в стороны недалеко от Таммара, под вечер.
— Если что, спроси меня в любой таверне, — напомнил Ориону Сумах. — Нет такой проблемы, которую бы я не решил. Ну, бывай, братишка…
Глава девятая. Красный глаз
…Человек, отрывающий серебристые руны от надгробья, откалывающий камень от древней статуи, вырезающий кусок из самой середины холста, на котором нарисован шедевр, — все ради удовлетворения сиюминутного любопытства — представился мне в тот момент…
Кангасск Дэлэмэр. ДневникВ глубине души Джуэл опасался, что ассассины вернутся, хотя и понимал, что вряд ли: шлыков они потеряли всех, да и воинов лишились нескольких, так что их неуклюжим длинным мечам придется несладко против неразделенного отряда десяти. Да и чарги с лихвой припомнят им гибель котенка… Тем не менее, часовых Джуэл выставил, дав спокойно проспать всю ночь только раненым.
Лес, в который они углубились, был древен — не чета робкому березняку, колонизировавшему недавнюю гарь, а у древних лесов темная душа: уж насколько знаком с лесами Бала, а происхождение доброй половины звуков здесь даже он определить не мог. Пощелкивания, потрескивания, далекое шипение, а то и вовсе что-то ускользающее, на самой границе слышимости. То и дело, просыпаясь, поглядывали на Косту — не закашляет ли?..
Одним словом, неспокойно пошла ночь.
— Как спал, Милиан? — поинтересовался Джовиб, подъехав поближе.
Первые утренние лучи пробивались меж переплетениями хвойных ветвей; сквозь просветы в живой крыше леса проглядывали кусочки розовеющего неба с облаками. Вовсю горланили птицы.
Услышав голос Ориона, Ворон вначале недоверчиво огляделся по сторонам, словно не веря, в рассветную перемену, и только потом ответил:
— Плохо спал, как же еще!
На спине чарги он теперь восседал, подбоченившись; одно плечо лихо торчит выше другого — ну точно полный гордости выпускник какого-нибудь из двух Университетов магии. Но только сидел о так не от хорошего настроения, а чтобы не тревожить больной бок.
Немного поразмыслив, Милиан сказал:
— А ведь, по легенде, красный глаз, или горящий обсидиан — злой камень… Как думаешь… он ведь несколько тысяч лет здесь лежит… мог он повлиять на лес?
— Мог, — тоном знатока ответил Джармин. После гибели Варроха мальчишка ехал вместе с Орионом.
— Брось, — с улыбкой отмахнулся Бала, — стал бы Сайнар посылать нас за воплощением зла!.. Он верит, что Горящий должен послужить добру…
