Кирилл Манаков - Эдем 21
— Сабир, — он пожал протянутую руку, отметив, быструю гримасу боли, проскочившую на лице Гани. А что же ты хотел, дорогой, схватиться с Сабиром и уйти с целыми костями? Хотя кости, пожалуй, целы, а вот растяжение гарантировано.
— Ты — великий воин, — безо всяких предисловий, спокойно и буднично заявил Ганя.
— Да что ты, — ехидно ответил Сабир, — какой воин?! Мне бы в тепле посидеть, да вот видишь, на свежем воздухе прогуляться. Да и тут хулиганы прохода не дают, пристают к прохожим, житья нет.
Ганя рассмеялся.
— Уж извини меня за небольшое хулиганство. Я должен был проверить…
— Ну, и проверил?
— Да, — серьезно сказал Ганя, — ты — великий воин. Я никогда не встречал равного тебе.
Сабир недоверчиво покачал головой.
— Красиво говоришь, приятно слышать. Да только ты сам не слабак, — он с усмешкой ткнул пальцем в бицепс Гани, — вон ручищи-то какие.
— Я — другое дело, — возразил Ганя, — у меня было немного больше времени на обучение.
Они вышли к границе парка. Узкая тропинка выходила на освещенную аллею, Ганя остановился, повернулся к Сабиру и, уже без улыбки, сказал:
— Тебе плохо, воин.
От его тона Сабир вздрогнул, но мягко отшутился:
— А кому сейчас хорошо?
Ганя вздохнул.
— Тебе плохо, воин, — снова повторил он.
Вот так. Так сразу и поставил диагноз. Но даже если плохо, то никому до этого нет дела. Никому. Это моя боль.
— Спасибо, друг, у меня все хорошо, — ласково улыбаясь, произнес Сабир.
— Нет, — покачал головой Ганя, — тебе очень плохо. Я вижу. Ты уже один раз умер. Умерла твоя душа, чтобы последовать за близкими. Тебя убило твое горе. Но ты воскрес, воскрес только для того, чтобы отомстить. Ты отомстил, и пришла пустота. И теперь смерть не отпускает тебя. Ты сжигаешь себя. Как думаешь, сколько ты протянешь?
— На все воля Аллаха, — глухо ответил Сабир.
— Это правда, на все воля Господа, — миролюбиво согласился Ганя, — но получив душу и получив волю, ты сам отвечаешь за свой путь. Как давно ты ищешь смерти?
— Ты что, психотерапевт? — зло ощерился Сабир. — Искал меня, чтобы рассказать о смысле жизни?
— Что ты, что ты, воин! — замахал руками Ганя: — кто я такой, чтобы утешать людей? Я говорю, что вижу. Я вижу, что тебе плохо, и я хочу помочь. У тебя недавно болела голова…
Сабир с изумлением посмотрел на собеседника.
Боль, ворочавшаяся в его голове, сжигавшая его изнутри, исчезла, растворилась. Отпустила давящая на глаза свинцовая тяжесть. Сознание было ясным и четким, Сабир дотронулся до висков, поворочал головой. Боли не было.
— Как у тебя это получилось? — Сабир не казался удивленным.
— О, это несложно, — с готовностью ответил Ганя, — у тебя нет физического заболевания. Но психическая травма бывает даже болезненнее. Есть простые приемы, помогающие достичь психического расслабления собеседника, некоторые из них я использовал во время разговора…
— Манипуляция сознанием?
— Если хочешь, да. Правда, манипуляция позитивная.
— Ты уверен, что это мне понравится? — глаза Сабира сузились.
— Уверен, что нет, — как ни в чем не бывало, продолжал Ганя, — ты же воин. Ты привык управлять собой, ты подчиняешься приказам только тех людей, кого ты выбрал сам. Ты не солдат. Тебе трудно сражаться в строю. Ты одиночка. Если ты считаешь себя правым, ты готов воевать со всем миром. И если ты чувствуешь вину, то казнишь себя как преступника…А еще…знаешь, почему я позволил себе манипуляцию?
— Почему?
— Просто, — добродушно улыбнулся Ганя, — я сам такой.
XIV
— Яблочко хочешь? — Сергей, не дожидаясь ответа, кинул Гане яблоко. Тот поймал его, даже не оглянувшись, и захрустел, продолжая внимательно изучать таблицы на мониторе компьютера. Сергей восхищенно зацокал языком:
— Тебе бы в хоккей играть. Вратарем.
— Звали, — не отрываясь от монитора, объявил Ганя.
— Стреляли, — передразнил Сергей.
— Слушай, господин начальник, — Ганя на стуле развернулся к Сергею, — ты вообще, хочешь до вечера получить справку? А если хочешь, то сиди и не… Словом, не мешай, друг мой, работать.
— Ну, ты даешь, — удивился Сергей, — кто кому указания дает?
— Вы, о, всемогущий и светоч очей моих, и прочее, и прочее. Самолюбие удовлетворено?
Сергей вздохнул:
— Пожалуй… Кстати, по справочке, что удалось нарыть?
— Да так, самую ерунду, — Ганя снова уставился в монитор. — А здесь, представляешь, великолепные базы данных… Правда, поисковики слабоваты, я бы покопался.
"Я бы покопался" — любимая фраза Гани. Еще в детстве — сломался велосипед — бегом к Гане. Тот посмотрит, посмотрит, присядет на корточки, ковырнет пальцем в шестеренках и буднично заявит: "Я бы покопался". А через пару часов машина бегает как новенькая. Годы шли, велосипеды сменились мопедами, потом мотоциклами, а к десятому классу школы Ганя лихо управлялся с ремонтом автомобилей, благо профессия автомеханика была сверхдефицитной. Но что самое интересное, Ганино знаменитое "Я бы покопался" относилось не только к реанимации мертвых железок, но и разнообразной электронике, и, как еще оказалось, к программированию.
— А вообще, начальник, — Ганя решительно встал, — не пора ли нам перекусить, обращаю внимание, что уже полтретьего. Это тебя с утра женщины откармливают, а я вот выскочил натощак. Пойдем, камрад.
Сергей заулыбался. После того, как неделю назад всю ночь Ленки не было дома, он стал оставаться ночевать у Ирины и не преминул сообщить Гане, какие яства это милое и прекрасное создание сооружает на завтрак. А Ганя, между прочим, в плюсе — квартира оказалась в полном его распоряжении — Ленка появляется днем на час, переодевается и снова исчезает. Забирать вещи не хочет, встречаться с Сергеем избегает, на телефон отвечает, но так, будто ничего не происходит. А на прошлые выходные Ирина сама предложила заскочить к ней. Так, чайку, туда-сюда… Деликатный Ганя не рассказал Сергею, что, когда он первый раз у нее остался, под утро появилась Ленка и, не застав его, долго сидела на кухне, пила в одиночестве чай и жалобно всхлипывала.
— Пошли, — Сергей соскочил со стула.
Они вышли из здания. На проходной охранник, как обычно, очень внимательно проверил их пропуска.
Ганя весело фыркнул:
— Матвеич, — он всех охранников почему-то называл "Матвеичами", — не узнаешь?
Тот равнодушно вернул документы.
Сергея удивляла работа охраны. В здании всего находится пять-шесть человек сотрудников, а охранников, наверное, раза в два больше. Пропуск на воротах, пропуск на входе, здание разделено на три зоны, при переходе из одной в другую — пропуск. И охранники — ребята, явно подготовленные. Другие за две недели попривыкнут, словом-другим перебросятся, отношения наладятся… А тут — с каменными лицами, профессиональный пустой взгляд, ничего личного, пожалуйста, ваши документы… И внешне — это не вахлаки — бегунки — сторожа, собранные по соседним деревням, как в соседнем супермаркете, и не качки- переростки из банка напротив. А такие… вежливые, корректные, ни слова лишнего, но стоишь рядом и понимаешь — что-то не так, шею свернут не задумываясь. Один вопрос — что они тут собственно охраняют? Единственное, что приходило в голову — это серверы и базы данных. Ну, и персону Генерального директора, господина Крохина, который перемещался по городу только в сопровождении трех телохранителей. Только сложно представить, что в наше время кто-то пойдет брать штурмом здание ради нескольких компьютеров или одного, пусть даже великого и неповторимого, Евгения Евгеньевича. Как бы то ни было, Сергей невольно робел при подходе к проходной. А Гане хоть бы что — знай, зубоскалит.
