Феликс Крес - Королева войны
Ваделар неожиданно опомнился. Более того — он понял, что эта тихая и спокойная женщина, постоянно поглощенная заботами о ребенке, сторонящаяся от всего, что составляло его жизнь, вовсе не слепа и не глуха… и не глупа.
— Неожиданно они нашлись, — сказал он. — Ведь гарнизон Акалии переходит на военное положение.
— Ты слушаешь сплетни, наместник судьи? — спросила она со своей обычной теплой иронией.
— Какие еще сплетни? Нет, не слушаю.
— А должен, ведь в этом заключается твоя работа.
— В том, чтобы слушать сплетни?
— В сплетнях часто содержится зерно правды. Восстановление разрушенной войной Гарры, строительство новых военных кораблей, беспорядки в Громбеларде и все то, о чем ты говорил, потребовало таких расходов, что только теперь, перед угрозой потери контроля над Буковой пущей, император решился на использование резервных средств. Впрочем, возможно, личных.
— Это и в самом деле сплетни, — сказал Ваделар.
— Да. Что император заложил часть имущества, полученного в приданое от супруги… Все это сплетни, муж мой.
— Что ты можешь обо всем этом знать?
— Что могу? Скорее спроси, что я должна знать.
— Должна?
— Да, должна, будучи женой большого мальчишки, который ни с того ни с сего чувствует себя нелояльным и униженным. Мальчишки, вообще не годящегося для поста, который занимает, и готового завтра же совершить какую-нибудь глупость, из-за которой пострадает будущее его сына. Я должна знать, например, что если в Дартане случится что-то дурное, то для Вечной империи настанут тяжелые времена. Рано или поздно вновь вспыхнет восстание за морем, поскольку гаррийцы никогда не откажутся от мечты о воскрешении своего островного государства. А дартанские магнаты уже теперь пользуются ослаблением Кирлана, чтобы усилить свою и так уже чересчур большую независимость.
— Хорошо, и что делается, чтобы этому помешать? Кто-то плетет запутанные интриги, вместе с тем не доверяя заслуженной женщине-воину, всегда сохранявшей верность империи. Это… это не по-армектански, Акея.
— Ты сам знаешь, что по-армектански.
Впервые в жизни она разговаривала с ним таким образом. Она его обманула, придя не затем, чтобы вырвать отравленный шип. Она пришла, чтобы его воткнуть. Откуда возникло то существо, которого он вообще не знал?
— Ты слишком мягкий, ты не имеешь права быть таким, — сказала она, вставая с кресла. — Ты должен делать то, что от тебя требуют, и делать хорошо. У тебя есть сын, и я не позволю, чтобы ты повредил ему своей никому не нужной и неумной щепетильностью.
— Я мог бы повредить… нашему сыну? — ошеломленно пробормотал он. — Да что сегодня на тебя нашло?
— Ничего не нашло, оно было всегда. Ты должен делать, что тебе положено, — повторила она. — Не больше и не меньше. Ты всегда слишком много думал, а от тебя требуются не сомнения, но полная лояльность. По отношению к Кирлану, а не к какой-то военной. Не знаю, что тебе вбила в голову тысячница Тереза. Я вижу лишь, что ты впервые готов идти у нее на поводу. Естественно, эта женщина вполне способна на предательство, я ясно это вижу. А если этого не видишь ты — очень плохо.
7
Подсотница Агатра не спешила отправляться в путь; напротив, пребывание в Акалии явно пришлось ей по вкусу. Тереза не спрашивала о причинах задержки. Она прекрасно понимала, что та ничего ей не скажет, вернее, скажет лишь столько, сколько сможет. Похоже было, что Агатра кого-то ждет.
Гостем она, однако, оказалась необременительным. Формально на время пребывания в Акалии она перешла в подчинение тысячницы, даже настаивая, чтобы ее солдат использовали для помощи гарнизону. Тереза не видела смысла посылать лучников в уличные патрули — те не знали ни местных условий, ни даже самого города. Тем не менее она охотно согласилась на использование их в качестве службы в охране, которую солдаты традиционно не любили. Вид гвардейца в армектанском мундире, дисциплинированно стоящего на посту у ворот или арсенала, казалось, говорил: «Мы не зря едим свой хлеб, мы отважно сражались, и потому мы в армектанской гвардии, но сейчас мы не воюем и можем даже стоять на посту». Даже — потому что к постовой и патрульной службе отборные отряды обычно не привлекались.
Ценными были и взаимные контакты. Комендант Акалии с удовольствием отметила, что гвардейцы не пытаются ставить себя выше других, а, напротив, охотно общаются с ее легионерами. Возникло даже некое, так сказать, братство по оружию. Как-то раз смешанная группа солдат позволила себе немного развлечься в корчме, и пиво оказалось слишком крепким. До какого-либо скандала не дошло, тем не менее по просьбе огорченного трактирщика пьяных разбудили, а потом с трудом отволокли в казарму товарищи из уличного патруля. Виновники были без мундиров и без оружия, свободным же временем они могли распоряжаться по своему усмотрению, так что комендант решила закрыть глаза на этот, в конце концов, достаточно невинный проступок. Никаких дисциплинарных наказаний не последовало. Тем не менее на следующее утро весь гарнизон смеялся до упаду, глядя на единственные в своем роде занятия на конном кругу. Измученные и бледные, сражаясь с головной болью, гвардейцы и легионеры тяжело дышали под тяжестью товарищей, которые принесли их ночью. Тереза тщательно оценила расстояние, отделявшее корчму от ворот гарнизона. «Сорок кругов каждому, — распорядилась она. — Какая-то справедливость все же должна быть». В итоге армектанские гвардейцы уже по-настоящему побратались с акалийцами.
Всеобщую идиллию нарушало лишь одно: женщины.
В акалийском гарнизоне их было не слишком много — меньше, чем в армектанских. Солдаты Тройного пограничья были родом из трех краев, а в Дартане и Громбеларде идея женщины-воина не пользовалась особой популярностью. С вооруженными женщинами, сражавшимися наравне с мужчинами, дартанцы столкнулись лишь в армектанских войсках. Столкновение оказалось достаточно болезненным, однако оно никак не повлияло на представления дартанцев о войне и вообще о роли и возможностях женщин. В Золотой провинции женщины в войско не шли. В Дартанский легион, который все-таки был имперским войском, следовало бы направлять армектанок, но этого не делали, уважая местные обычаи. В Громбеларде, в свою очередь, служба была столь тяжела, что женщины оказывались там лишь в исключительных случаях. После ухода из гор остатков Громбелардского легиона ряды войск в других провинциях пополнили лишь несколько женщин. В подчинении у Терезы имелась одна-единственная громбелардка. Во всем гарнизоне едва нашлось бы полтора десятка легионерок.
