Фиона Макинтош - Судьба
Гидеон посмотрел в блестящие зеленые глаза Лаурин. В них блестели озорные искорки.
— Полагаешь, что она последует за нашим отцом?
— Конечно! Разве ты не чувствовал, что происходит между ними? Это напоминало воздух как раз перед грозой. Знаешь, когда волосы встают дыбом, а все вокруг замирает и воцаряется тишина?
Он кивнул.
— Ты только представь это, Гидеон. Все эти годы она считала его мертвым, а теперь узнает, что он жив. Родители были женаты — не забывай о том. Они очень сильно любили друг друга, когда его казнили. И, догадываюсь, что и до сих пор любят!
У Лаурин горели глаза. Ей нравилось окутывать родителей ореолом романтики, и брат не мог не улыбнуться.
— Готов согласиться, что из них получается красивая пара, — ответил он и уклонился, когда сестра попыталась игриво ударить его.
— Красивая! Ты с ума сошел? Они великолепны. Ярго была права. Наш отец потрясающе красив, а королева…
— Королева-мать, — поправил Гидеон, специально поддразнивая ее.
— Тогда — Элисса. Она — самая красивая женщина, которую я видела.
— Ты так говоришь, потому что все считают тебя очень похожей на нее? — спросил он, широко улыбаясь.
Лаурин выглядела раздраженной. Брат не давал ей насладиться мыслями о будущем родителей. Гидеон скорчил гримасу.
— О, прекрати, я только тебя дразнил. Думаю, что они очень подходят друг другу. Наверное, мне могут отрубить голову или сжечь на костре за мои предательские слова, но я рад, что король мертв. Может, теперь наши родители будут вместе. Как я понимаю, они держали свой брак в тайне?
— Не знаю, но готова поспорить, что наша мать не станет терять время и быстро покинет дворец.
— Если она сейчас уедет, то немногие это одобрят, — мрачно заметил Гидеон.
— Учитывая, что поставлено на карту, и если Орлак появится, как предсказывает наш отец, не думаю, что ее будет особо волновать, кто и чем недоволен во дворце. Похоже, только они двое знают, что происходит. Надеюсь, что Элисса побольше объяснит Джилу. Ему нужно все понять, чтобы оказать поддержку.
— Он тебе нравится, верно?
Лаурин какое-то время молчала перед тем, как ответить.
— Я не могу сказать, что он прилагал усилия, чтобы понравиться. Как раз наоборот. Но Саллементро и Саксон говорят, что Джил обладает потрясающим шармом и красноречив. Он — лучший солдат в отряде, и самый завидный жених в Тале…
Гидеон улыбнулся еще шире:
— Я вижу, что ты хорошо поработала. Отлично выполненное домашнее задание!
— Не смейся надо мной. Мне хотелось бы узнать его получше, но я два раза его оскорбила и не уверена, что теперь, став королем, Джил удосужится на меня взглянуть.
— Не беспокойся. Помни, на кого ты похожа.
— Это правда?
— Лаурин, ты копия нашей матери!
Девушка смутилась от его искреннего комплимента и сменила тему:
— А когда коронация?
Гидеон погладил гриву лошади.
— Саксон говорит, что ее проведут быстро. Вероятно, в течение недели. Насколько я понимаю, пригласят всех монархов из соседних государств.
— Если наша мать не останется, то хоть мы-то с тобой останемся вдвоем?
Он робко посмотрел на сестру.
— Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.
Лаурин боялась этого. Она чувствовала, что брат может объявить что-то подобное.
— Нет, Гидеон, ты не можешь так поступить.
— Я должен.
— Почему не можешь подождать несколько дней?
— Ты видела выражение лица нашего отца, когда он узнал, что я отдал камень? Нет, я должен отправиться в Бриттелбери немедленно и забрать камень.
— Тогда я отправлюсь с тобой, — Лаурин остановила лошадь, ожидая спора.
Гидеон тоже остановился, но не стал отвечать сразу же. Пауза затянулась. Наконец, он очень тихо заговорил:
— Ты знаешь, что я не возьму тебя с собой. Это может быть опасно.
Она вышла из себя.
— Значит, меня все бросают?
Гидеон пожал плечами:
— Кто-то должен представлять семью на коронации… А ты — единственная, чье присутствие он сможет терпеть к концу дня, если ты догадалась правильно насчет нашей матери. — Гидеон подвел лошадь поближе и взял Лаурин за руку. — Я обещаю не бросать тебя надолго. Я поеду так быстро, как только смогу, и сразу же вернусь.
— Нет, не вернешься, — угрюмо ответила сестра. — Там девушка, и ты можешь в нее влюбиться.
— Я уже в нее влюбился, — он улыбнулся, стукнул пятками по бокам лошади и пустил ее галопом.
Гидеон смеялся, пока Лаурин ругалась из-за крушения надежд.
* * *Когда Элисса закончила рассказ, все долго и напряженно молчали. Затем заговорил Джил.
— Вы с Торкином Гинтом женаты, — это было сказано утвердительно.
— Да. Я видела, как он умер, как видело и бессчетное количество других людей, включая твоего отца и Ее величество королеву Найрию. Саксон даже помогал обернуть труп саваном.
— Мама, это безумие. Как он в таком случае может быть жив?
Джил прилагал большие усилия, чтобы в его словах не прозвучала насмешка. Он ведь обещал ей попытаться все понять.
— Волшебство, сын. И он, и я — Чувствующие. Я больше не могу воспользоваться своими волшебными силами из-за архалита, — сказала она, показывая на свой лоб. — Но Тор обладает огромной силой. Я не уверена, что он сам понимает размах своей силы. С ним никто не может сравниться.
— Кроме этого Орлака, про которого ты говорила. Он идет сюда, чтобы стереть Таллинор с лица земли, нести разрушения, сеять панику и, как я предполагаю, убить нас всех.
Ему не удалось скрыть упрек, который явно звучал в голосе. Элисса отреагировала спокойно.
— Ты говоришь так небрежно, Джил. Значит, я могу предположить, что ты не веришь ни слову из того, что я рассказала тебе про Орлака. Пойми, что он — бог. Тору было видение, в котором Орлак сбегал из магической тюрьмы. Саксон и Саллементро были его стражниками. Беглец победил их, и поэтому они здесь, заново собирают Паладинов в Таллиноре, чтобы вести последний бой.
— Ты в самом деле в это веришь? — Джил вглядывался в серьезные глаза матери.
— Это происходит теперь, сын мой. Тебе тоже нужно в это поверить, если ты собираешься спасать свою страну и свой народ. Орлак убьет всех. Он не пощадит ни единого ребенка. Если не поверишь мне, все погибнут.
Джил вздохнул и встал. Он снова посмотрел во двор, скрестив руки на груди и раздумывая надо всем, услышанным за последние два часа. Кое-что из этого поражало… Большая часть казалась невероятным, но, тем не менее, мать говорила убедительно. Он не представлял, сколько боли и страданий она вынесла из-за Гота. Тот жил во дворце задолго до появления Джила, но молодой человек слышал достаточно историй о бывшем Главном Инквизиторе. Мать не могла придумать такую сложную и захватывающую историю душевной боли и страданий, или такую сильную магию, которая восстанавливает зрение, телесные раны и возвращает человека в мир живых. Зачем Элиссе, его матери, врать? Она должна говорить правду.
