Константин Кривчиков - Когда дует ветер
Когда жена Ираса вытряхнула из мешка несколько кусков ветчины и сала, то у первобытного гурмана моментально образовался полный рот слюны: он и не думал, что Ирас так хорошо живет.
— Какой тебе? — лениво спросила колдуниха. Лицо ее прямо-таки лоснилось от жира, а на подбородке висели три складки. 'Небось, с утра до вечера свинину лопает, — завистливо подумал наблюдательный стукач. — Везет же некоторым'. Но в первый момент решил выбрать самый маленький кусок — даже он значительно превосходил по размерам предварительные наметки Урака. Однако, вытянутый палец, как-то само собой уткнулся в самый крупный шмат отборного сала.
— Э-э, — засомневалась колдуниха, окинув взглядом худосочную фигуру 'лося'. — А ты съешь столько? Неужели Ирас такой кусок велел взять?
— Такой-такой, — закивал головой Урак и для убедительности показал ладонями размер предполагаемой добычи. — Так и сказал — бери вот такой.
— Так сколько же вас там? Я думала, тебе одному, — удивилась супруга колдуна. Она не отличалась особой сообразительностью.
— Много, — на всякий случай соврал Урак. Он уже завелся. Сало выглядело столь аппетитно, что у вечно голодного 'лося' мураши по животу забегали.
— Ну, ладно, бери, раз так, — разрешила добрая женщина и проводила Урака задумчивым взглядом.
Заполучив свинину, соглядатай ушел на край стойбища и там присел на берегу. Со своим многочисленным семейством он решил не делиться: в конце концов, речь не об обжорстве идет, а о выполнении ответственного задания. Помня о наказе Ираса не есть мясо с вечера, Урак отрезал ножом совсем маленький кусочек и, с блаженством разжевав, проглотил его. Посидев немного на берегу, он пришел к выводу, что сала много и ничего не случится, если он съест еще кусочек. Так и поступил. Но опять не насытился.
Надо заметить, что Урак обладал одним отличительным свойством — он никогда не мог остановиться, пока не съедал все до конца. Из-за этого его частенько тошнило и даже рвало, но бороться с искушением несчастный чревоугодник не мог. Вероятнее всего, он бы и сейчас не смог побороть соблазн (с непредсказуемыми последствиями), но в это время на берегу появился Бурун, обходивший посты. Заметив помощника арига, Урак спрятал сало за пазуху и едва ли не по-пластунски ретировался до своей хижины. На ночь глядя встречаться с Буруном ленивому Ураку не хотелось — тот всегда мог подкинуть неожиданную работенку слоняющемуся без дела воину.
Зато утром Урак компенсировал вчерашнее недоедание по полной программе. Следуя указаниям Ираса, он для начала умял почти весь кусок, утрамбовав его в желудок едва ли не силком. Но небольшой кусочек все-таки остался: сало уже стояло в горле, и Урак благоразумно не стал испытывать судьбу. Да и жене с детьми надо что-то подкинуть — он ведь не жадный и о семье всегда помнит.
Потом жена заварила пучок трав, полученный от ведуньи. Пробормотав единственное заро, которое он знал и применял во всех сомнительных ситуациях, Урак выпил настой и решил поваляться на солнышке около хижины. Тем более что вставать и двигаться не хотелось: в живот будто кто большой камень засунул. Но отдохнуть не пришлось — объявился Бурун и заявил, что надо заступать в дозор. Урак попытался поспорить, но младший ариг посмотрел таким тяжелым взглядом, что трусоватый доносчик экстренно поменял планы. Оно даже и лучше днем на посту стоять, чем в ночь потом идти. И Урак отправился на холм, чтобы обозревать подходы к стойбищу со стороны степи.
Еще по пути чревоугодник почувствовал, что с животом происходит что-то неладное: там внезапно все забурлило и зашевелилось, как река во время паводка. Пришлось присесть под кустик и сбросить внутренне напряжение. Едва забрался на холм, как 'паводок' повторился, а затем еще и еще. Копченая свинина выходила гурману боком, а слабительный настой, гуманно рекомендованный Олией ненасытному обжоре, придавал затрудненному процессу пищеварения ускорение. Подобно тому, как ракетное топливо придает необходимое ускорение космическому кораблю.
Измученный почти непрерывной процедурой опорожнения кишечника, Урак утратил всяческую концентрацию. Приседая в очередной раз под новое, еще не обгаженное, дерево, он оступился на камне и, не глядя, ухватился рукой за первую попавшуюся ветку. К его несчастью, именно эту ветку облюбовала, чтобы погреться на весеннем солнышке, крупная гюрза. Ее ответ агрессору был молниеносен и беспощаден: укус, нанесенный в ухо, не оставил Ураку никаких шансов. По иронии судьбы, вечно высматривающий, подслушивающий и вынюхивающий доносчик проворонил смертельную опасность прямо у себя под носом.
*Гусы — примитивный музыкальный щипковый инструмент с пятью струнами.
*Допа — смесь из сушеных грибов и древесной коры, обладающая сильным тонизирующим действием.
*Молуха — место около стойбища для общения с духами: приношения жертв, обращения с молами.
*Носить хвост — юноши-гарты, прошедшие обряд посвящения в воины, получали право на 'мужскую' прическу, при которой волосы завязывались сзади хвостом, в отличие от 'женской' прически, при которой волосы завязывались в две косы. Юноши и девушки, не прошедшие обряд инициации, не имели права на прическу и ходили с 'простыми волосами', растрепанными.
Глава шестая. Замыслы и злодеи
Веселый смех Умы вождь услышал еще на улице перед хижиной, и у него кольнуло сердце. Только теперь он поверил, что дочка выздоравливает и Черух не заберет ее душу…
Утром, когда он встал, все еще спали. Арида — рядом с ним в углу, ведунья — около младших дочек, а Ума — на своей лежанке. Рунат подкинул в еле тлеющий костер несколько сухих сучьев и тихонько, чтобы не разбудить, подошел к старшей дочери. Та спала на боку, подложив под щеку узенькую ладошку, и дышала ровно и спокойно. Вождь прислушался: нет ли хрипов, которые постоянно вырывались из горла Умы последние несколько дней? Но ничего подозрительного не уловил. Неужели окаха ушел?
Рунату не давала спокойствия одна мысль. Ирас отказался помогать дочери, утверждая, что ее может спасти только чуро. Но вот чуро ли ее спасло или вмешательство лесной ведьмы? Если чуро, то заслуги ведьмы никакой, а Ирас, в общем-то, прав. Но если помогла ведьма, то тогда получается, что Ирас слабый колдун. Это и пугало, и радовало.
Пугало потому, что слабый колдун — неприятность, а то и беда для племени, особенно, если во враждебном племени колдун хороший, знает, как духам в доверие войти. А радовало потому, что сильный колдун, а, точнее, сильный Ирас вождя не устраивал. С таким человеком приходится считаться: мало ли что, вдруг окаху на тебя нашлет или еще какую беду. А так — на душе спокойнее.
