Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ
— Прости, Люси.
Она отмахнулась.
— Самое важное, что за те четыре года, что я знаю тебя, ты не была
счастливее, чем сейчас. Не хочу это испортить только потому, что ты
помогаешь мне в деле. Ты не полицейский. Ты не должна откладывать
другие твои дела ради этого. Это — моя работа.
— Но этот человек убивает моих людей…
Раздался пронзительный голос.
— Они не твои люди! Они — мои! Они были моими в течение шестидесяти лет!
— Последние слова Гилда кричала мне в лицо.
Люси, должно быть, дала какой-то знак, потому что офицеры
приблизились остановить движение Гилды ко мне. Они закрыли ее от
меня, и все, что я могла видеть, это искры света и дрожащая вершина ее
хрустальной короны.
— Прочь с дороги! — Вопила она. Но полицейские были полицейскими и не
уходили с дороги.
Я услышала, что кто-то крикнул:
— Гилда, нет!
И в этот момент один из офицеров упал, словно его ноги ослабли. Он
даже не двинул пальцем, чтобы предотвратить свое падение, поэтому
другие полицейские его подхватили, не дав ему упасть.
Полицейские закричали:
— Опустите палочку! Бросьте ее сейчас же!
Дойл и Холод внезапно оказались передо мной и оттерли меня дальше
от толчеи.
— Дверь. — Сказал Дойл.
Сначала я не поняла, затем Холод потянул меня ко второй двери,
поменьше, ведущей на улицу. Я оглянулась, чтобы удостовериться, что
Дойл был рядом со мной, а не стал ввязываться в разбирательство
полиции с Гилдой. Я запротестовала:
— Дверь на сигнализации. Шум только усложнит все.
Рука Холода уже была на ручке, когда он проговорил:
— Это аварийный выход. Сейчас аварийная ситуация. — Потом он потянул
меня через дверь, когда сработала сигнализация, за нами вырывался
Дойл. Мы оказались на тротуаре под ярким солнцем и в жарком, но не
слишком, южном калифорнийском воздухе.
Дойл взял меня за другую руку и потянул нас в сторону.
— Могут стрелять. Не хочу, чтобы ты оказалась поблизости.
Я попыталась освободить руки, но это было равносильно вырываться
из металлических оков, только руки пораню.
— Я — детектив. Ты не можешь просто вытащить меня оттуда, где
становится опасно.
— Прежде всего, мы твоя стража, — сказал Дойл.
Я позволила своим ногам подвернуться так, чтобы они должны были
или остановиться или перетащить меня бетон уже босой. Они
остановились, но ровно на столько, чтобы Дойл успел сказать:
— Подними ее.
Холод подхватил меня на руки и побежал подальше от полиции и
возможного волнения фейри. Свита Гилды не будет довольна арестом
своей королевы, но что еще они могли сделать?
— Прекрасно, — сказала я, — вы все испортили.
— Мы? — Спросил Дойл, и внезапно он оказался перед Холодом и мной. Он
смотрел на меня сверху вниз, и я чувствовала вес его гнева за темными
стеклами очков. — Не думаю, что мы все испортили, или ты оказалась бы
одна за этой дверью.
— Дойл, — начал Холод.
— Нет, — сказал он и указал пальцем на нас обоих. С Люси это напомнило мне
о ребенке, которого ругают, но в гневе Дойла было что-то зловещее. — А если
бы ты поймала шальную пулю? Что, если бы ты поймала пулю в живот?
Что, если бы ты убила наших детей, только потому, что ты не хочешь
убегать?
Я не знала, что ответить на это. Я только уставилась на него. Он был
прав, конечно, он был прав, но…
— Но я не смогу делать свою работу…
— Нет, — сказал он, — Не можешь.
Я почувствовала, как первая слеза покатилась по моей щеке.
— Не плачь, — сказал он.
Другая слеза присоединилась к первой. Я боролась с собой, чтобы не
стереть их.
Его рука упала, и он глубоко вздохнул.
— Это несправедливо. Не плачь.
— Мне очень жаль, но ты не прав. Я беременна, черт побери, не калека.
— Но ты носишь будущее Неблагого Двора. — Он наклонился и приобнял нас
с Холодом, и они оба смотрели на меня. — Ты и младенцы слишком
важны, чтобы рисковать вами, Мередит.
Я вытерла слезы, теперь, когда я начинала плакать, они злили меня. В
последнее время я слишком часто плачу. Доктор сказал, что это гормоны.
Сильные эмоций — последнее, в чем я сейчас нуждалась.
— Ты прав, но я не знала, что все закончится вооруженной полицией вокруг
нас.
— Если ты просто не будешь работать с полицией, уже гарантирует, что
этим все закончится, — сказал он.
И снова я не могла поспорить с его логикой, хотя и хотела.
— Сначала отпустите меня, мы привлекаем внимание.
