Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука
– Ты, ты! Кто же еще? Я бы, честно говоря, предпочел вот его, – Ходячий Кошмар кивнул на киммерийца. – Но он пока не наш, к тому же слишком молод, Марди не станет его слушать на стыке. Этого вашего чернявого карманника никто всерьез не примет, а больше-то никого и нет. Так что говорить тебе, рыжий, вроде как за старшего… а уж я постою рядом, погляжу Крохобору в свиные глазки да посмотрю, не сыгранет ли у него кое-чего кое-где… Если почую, что его вина – так и быть, поглядим, как кости выпадут да чья сталь острее. Но если врешь ты – скормлю вас всех воронам и глазом не моргну. Так что если у тебя есть что оставить по наследству, я бы на твоем месте распорядился загодя. Так, на всякий случай.
Сиверн уселся на свой табурет, жалобно скрипнувший под его мощной тушей, махнул «писарям» и взялся за перо – это означало, что разговор безусловно окончен.
…Маска спокойствия продержалась на лице Хисса ничуть не более, чем потребно, чтобы пройти по улице Лодел полста шагов и свернуть в пыльный проулок. Едва свернув за угол, Змеиный Язык резко подался к своему спутнику и вскинул было руки, словно намереваясь схватить того за горло – но вместо этого отмахнулся обессиленно и привалился к стене, цветом лица сровнявшись со свежей побелкой.
Пожилой водонос, выходящий со своими кувшинами из узкой калитки, услышал, как тощий парень с копной вьющихся рыжих волос, сидящий на корточках прямо в пыли, мертвым голосом сказал второму – долговязому серьезному юнцу с длинными ножнами за правым плечом:
– Ты понимаешь, что теперь будет? Если уж ты так веришь в богов – молись, чтобы мы увидели завтрашний закат…
– С нами Кром-Воитель, – отвечал юноша с мечом, – и я буду молить его о справедливости.
Однако в голосе его слышалось сомнение. Старик-водонос, проходя мимо, лишь украдкой пожал плечами. Он многое повидал на своем долгом и беспокойном веку и точно знал, как капризны бывают боги.
А уж требовать от них справедливости – и вовсе дело безнадежное.
Глава четвертая
Сила обмана
Местечко это знающие люди именовали «Плешкой». Незнающие – не именовали никак, ибо, с точки зрения человека постороннего, не было в Плешке ничего такого, чтоб ломать голову над названием. Пустырь как пустырь, окруженная заборами да глухими стенами пыльная проплешина на полуночной окраине Шадизара, там, где смыкаются границы кварталов Нарикано и Сахиль. Полста шагов в поперечнике, груды мусора под заборами, чахлая поросль сорной травы, на которой пасутся две-три тощих козы, принадлежащих владельцам окрестных домишек – вот и вся Плешка, в обычное время просто-таки воплощение бесхозности и запустения.
Однако как колдун способен извлечь воду из камня, так житель Столицы Воров сможет найти полезное применение даже пустоте. Плешка, куда отродясь не заглядывали представители закона, именно в силу своей заброшенности оказалась самым подходящим местом встреч для тех самых знающих людей, что для краткости объяснения нарекли это место его нынешним именем. Люди эти, сами себя именовавшие шадизарским Ночным Братством, сходились на забытом богами и городской стражей пустыре для того, чтобы разрешить спорные вопросы – те вопросы, в которых никак невозможно разойтись миром. Сходились часто или редко, раз в году или, случалось, два-три раза за луну.
Иногда после таких встреч с Плешки уносили раненых, которых пользовали потом подпольные костоправы. Бывало, утаскивали трупы. Иных бедолаг, чей жизненный путь оборвался в желтой пыли пустыря, зарывали здесь же – на такой случай под мусорными кучами предусмотрительно были спрятаны несколько заступов. Последнее, впрочем, случалось крайне редко и лишь в тех случаях, когда воры решали, что усопший недостоин правильного погребения – например, не убит в честном поединке, а казнен за нарушение шейвар, неписаных законов Братства.
Словом, всякий член Братства, от квартального смотрящего до мнимого калеки из тех, что не брезгуют ни подаянием, ни грабежом, знал: если стык назначен на Плешке – пять к одному, быть драке. Обитатели прилегающих к пустоши улочек каким-то верхним чутьем научились угадывать приближение очередной грозы: спешно загоняли во двор коз, накрепко запирали ворота, а двери подпирали поленьями. Лишь в щели захлопнутых ставен нет-нет да блестел чей-нибудь любопытный глаз.
Вот и сегодня, начиная с десятого утреннего колокола, невидимая метла вымела с Плешки всех посторонних зрителей. Что же до участников предстоящего тревожного действа, они не заставили себя ждать. Безлюдный пустырь постепенно заполнялся людьми, подходившими по двое, по трое и сбивавшимся в группки по разные стороны пыльного круга. Границей между ними служила незримая черта, проходящая через маленькое капище черного мрамора, чуть более луны назад появившееся на пустыре. Про эту странную, непонятно кем и зачем в одночасье воздвигнутую молельню ходили странные слухи. Теперь она покосилась набок, выглядела заброшенной и обветшалой, и все равно близко к загадочному капищу люди старались не подходить.
День с самого утра выдался жарким. Из рук в руки передавались фляги с разбавленным красным вином или холодной водой. В воздухе повис негромкий гул голосов.
– …Попрятались, как тараканы по щелям. Чуют кровь, заразы, – шипел Хисс, нервно озираясь по сторонам.
Вокруг возбужденно гудели отборные бойцы Кодо Сиверна, числом что-нибудь около двух десятков. От такого количества страховидных рож и смертоносной стали, распиханной за поясами и голенищами сапог, кому угодно стало бы не по себе. Ши Шеламу, например, хватило и меньшего. Едва узнав, что утром им всем предстоит стык с головорезами Крохобора на зловещей Плешке, воришка впал в состояние, близкое к истерике, и его пришлось полночи отпаивать крепким вином. На стык Ши все же пришел – да и куда бы он девался? – но с виду походил на покойника, поднятого из гроба черным колдовством: шел, куда сказано, стоял где велено, покорно отступал, если толкали, и молча смотрел прямо перед собой стеклянным взглядом.
Конан казался спокойным, лишь еще более мрачным, чем обычно, и еще менее разговорчивым. Возможно, его угрюмость отчасти была вызвана невозможностью взять с собой на стык свой любимый меч. Никакой брони или самострелов, никаких клинков длиной более двух ладоней, только короткие ножи, кастеты и дубинки – так гласили общепринятые правила подобных сходок. По настоянию Хисса варвар прихватил дубинку длиной в локоть из железного дерева, залитую свинцом. Неплохое оружие в умелых руках, вот только Змеиный Язык сильно сомневался, что юный варвар хоть немного продержится против матерых бандитов Марди Крохобора.
