Саймон Грин - Подземелья Хейвена
– Нет, – покачал головой маг. – Его защищает фамильное заклятие. Ни магия, ни сталь, ни яд не страшны Маку. Ты можешь бросить Макреди хоть со шпиля городской ратуши, а он останется невредим. Но то же самое заклятие не позволяет ему быть нападающей стороной. И слава Богу, иначе он легко перебил бы целую армию, если бы захотел. Именно это заклятие помогло Макреди стать самым лучшим парламентером.
Внезапно низкий гул, от которого задрожала земля, прервал речь Шторма. Хок мгновенно оглянулся: улица по-прежнему оставалась пустынной. Гул усиливался, нарастал, и вдруг Золотой бульвар словно взорвался. Каменные стены домов рвались, как бумага, какие-то осколки со свистом проносились в воздухе. Хок бросился на землю и закрыл голову плащом. Мелкие камешки стучали рядом, подобно граду. Наконец, все стихло. Хок медленно поднялся на ноги и оглянулся. Никто рядом с ним не пострадал. Изабель стояла, сжимая в руке меч, и широко раскрытыми глазами смотрела в сторону бульвара. Хок проследил за ее взглядом и содрогнулся.
Улица превратилась в хаос дымящихся развалин, где среди груд щебня и каменных глыб возвышались устоявшие обломки стен, напоминающие сгнившие, шатающиеся зубы. На одной из глыб спокойно стоял Макреди, целый и невредимый, старательно стряхивая пыль с рукава. Он покачал головой, расправил складки плаща и двинулся дальше. Когда парламентер проходил мимо развалин, бывших еще несколько минут назад великолепным особняком, огромная стена, уцелевшая во время взрыва, неожиданно зашаталась и со страшным грохотом обрушилась на его голову. Но вот осела пыль, прибитая дождем, и Хок сразу заметил коротенькую фигуру Макреди, пробиравшегося среди завалов. Раздался удар грома, из низких туч вылетели стрелы, вонзились в маленького человечка, рассыпались тысячью голубых искр и исчезли, а Макреди продолжал спокойно идти к логову Домейна. Казалось, он почти развлекался бессилием чужой магии. Наконец, парламентер подошел к проклятому дому и, задрав голову, посмотрел вверх. Темный силуэт мелькнул и пропал в одном из окон на третьем этаже. Макреди толкнул дверь и вошел внутрь.
Джессика покачала головой.
– Ну, теперь мы можем быть совершенно уверены в том, что Домейн уже знает о приходе гостя.
В доме стояла полная тишина, нарушаемая лишь шумом дождя. Макреди снял намокший плащ, повесил его на крючок и пригладил слегка растрепавшиеся волосы. На вешалке он заметил другой плащ, изящно скроенный, с богатой вышивкой, принадлежавший, безусловно, Сюзанне Валлингер. Макреди прислушался, но ничего не услышал, кроме тиканья жука-точильщика где-то в стене да обычных шорохов и скрипов большого дома. Парламентер направился к ближайшей двери. Она была слегка приоткрыта, и Макреди, распахнув ее, заглянул в комнату. Рядом с большим камином лежал, разбросав руки и ноги, обезглавленный труп. Рядом с шеей дубовые половицы покоробились от впитавшейся крови. Головы в комнате не оказалось. Про себя Макреди отметил, что, судя по шее, голова была не отсечена, а оторвана с невероятной силой. Он старательно прикрыл дверь и стал подниматься по лестнице. Тело могло принадлежать неудачливому парламентеру или кому-либо из обитателей дома. Возможно, он не раз сидел с Домейном за одним столом.
«Здравствуй, Домейн. Я пришел к тебе с миром. Я хочу завоевать твое доверие и тут же злоупотребить им. Я собираюсь убедить тебя отпустить девушку и сдаться властям, чтобы тебя могли судить, признать виновным и казнить. Этого я тебе, конечно, не скажу. Я буду говорить успокаивающую ложь и приложу все силы, чтоб ты принял ее за правду. Во имя чего? Да просто такова моя работа. И еще потому, что, ожидая смерти, я смертельно скучаю, и разговаривать с безумными убийцами вроде тебя – одно из немногих развлечений, которые мне остались».
Макреди поднимался по лестнице так спокойно, словно шел на званый вечер. Он хотел, чтоб Домейн услышал его шаги. Если появиться неожиданно, колдун может в панике убить девушку. Макреди мрачно покачал головой. Этого допустить нельзя. Спасение Сюзанны – одна из задач в игре, а проигрывать Макреди не любил.
Он поднялся на слабо освещенную площадку, внутренне приготовившись к яростным атакам Домейна, но ничего не произошло. В конце темного коридора находилась дверь, из-под которой пробивался свет. Но не успел Макреди сделать несколько шагов, как дверь распахнулась, и в коридор выскочил Домейн.
Его мантия была обожжена и изодрана, рукава затвердели от засохшей крови. Домейн оказался высоким болезненно худым юношей лет двадцати. Бледное узкое лицо колдуна словно делила надвое широкая мертвенная улыбка, напоминающая трупный оскал. Глаза горели лихорадочным блеском, тело сотрясала крупная нервная дрожь. Макреди остановился и ласково улыбнулся колдуну.
– Стой, где стоишь! – истерично выкрикнул Домейн. – Еще шаг и я убью ее! Убью!
– Я верю вам, – успокаивающе произнес Макреди. – И готов исполнить все, что вы скажете, господин маг. Здесь вы в безопасности. Мое имя Джон Макреди, и я пришел поговорить с вами и с Сюзанной.
– Ты пришел забрать ее отсюда!
– Нет. Я всего лишь хочу поговорить с вами и только. Вы увязли по уши, Домейн, и я здесь, чтобы помочь вам выбраться. Власти обещали не вмешиваться. Скажите, что вам нужно, и я передам им ваши требования. Можете требовать все, что пожелаете. Ведь не собираетесь же вы сидеть тут вечно?
– Нет. Мне здесь неуютно, – на миг взгляд Домейна прояснился, но в следующую секунду его глаза вновь затянулись дымкой безумия. – Я выйду отсюда только вместе с Сюзанной! Горе тому, кто встанет на нашем пути!
– Успокойтесь, Домейн, не кричите так. Я здесь как раз для этого. Нам не нужны новые жертвы. Могу я поговорить с Сюзанной? Возможно, втроем мы решим, как вам выбраться из города, никого не убивая.
Маг долго с подозрением вглядывался в лицо Макреди, а затем заглянул за дверь позади себя.
– Она здесь. Но без шуток! Если тебе я не могу причинить никакого вреда, то убить ее я в силах. И я убью ее, если не будет иного способа избежать разлуки с ней.
– Я сделаю все, что вы скажете, Домейн. Успокойтесь, здесь вы в безопасности.
Макреди продолжал говорить ровным, спокойным голосом, приближаясь к колдуну. Он даже не вникал в смысл собственных слов. На человека, стоящего перед ним, уже нельзя подействовать логикой, но его можно успокоить, усыпить, а затем управлять им. Главное, убедить Домейна, будто ему ничто не угрожает, а он, Макреди, хочет лишь выработать условия капитуляции властей. Пока Домейн спокоен и ощущает свое превосходство, он не так опасен. Макреди вошел в комнату, и ноги у него внезапно подкосились, а к горлу подступил тугой комок.
