Андрей Мартьянов - Беовульф
Указы двухсотлетней давности постоянно говорили о «нехватке людей», а епископ Александрийский Дионисий писал: «Скорбно видеть, как сокращается и постоянно убывает численность человечества» – «человечеством» он именовал исключительно римлян.
Вместе с тем за пределами Империи возрастало число варваров, а внутри нее – азиатов и иудеев; выходцы с Востока не принимали римскую культуру, не прививали ее своим детям и блюли чуждые обычаи…
С каждым годом становилось все хуже и хуже: меньше рождалось детей, государственный бесплатный хлеб, завозимый из Африки, Египта и Испании, ослаблял бедных, а немыслимая роскошь разлагала богатых.
Столетия мира лишили римлян присущих их пращурам воинских качеств, позволивших завоевать половину вселенной, а германцы, которых теперь набирали в легионы, и физически, и морально превосходили коренное население.
Римляне начинали чувствовать себя чужими в собственной стране и жертвовали своей культурой ради благ и свобод бездетности и праздности. Самые способные женились поздно, имели мало детей и, конечно же, погибали первыми, зачастую не оставив наследников…
Разрушалась прежняя вера, богов-олимпийцев почитали более по традиции, чем из необходимости, в городах появились выходцы из десятков восточных и северных племен, границы прежней римской морали истирались, появилось безразличие, нравы испортились.
Наконец, исчезла вера в государство – оно лишь защищало роскошь единиц от нищеты тысяч и оказалось неспособным уберечь своих граждан от нашествий, голода и эпидемий. Немудрено, что римляне отвернулись от своей державы, от жизни без надежды, от безвластия, от пустой оболочки, носившей некогда гордое название – Рим.
Да, варварство погубило Империю – но только это были не нашествия извне, а варварство внутреннее, варварство, зародившееся в пределах самого Рима. Германцы, пришедшие из-за Альп, попросту забрали себе землю, ставшую ненужной ее бывшим владыкам.
Еще Тацит уверял современников, что римское общество приходит в полнейший упадок, противопоставляя ему северных варваров, обладавших теми качествами, которых стало так не хватать римлянам – твердостью духа, любовью к свободе, стойкостью и плодовитостью. Да и сами германцы, пришедшие в Италию, вели себя скорее как хозяева, чем способные лишь к разрушению дикари.
Взявший Рим восемьдесят шесть лет назад готский рикс Аларих позволил своим воинам разграбить богатые дома, но город остался нетронутым, особенно храмы – Аларих был крещен и исповедовал христианство арианского толка.
Свидетели захвата Вечного Города рассказывали потом, что готы ввели себя не как разбойники, но больше всего походили на толпу селян, явившихся поглазеть на городские чудеса. Потом готы ушли в Галлию.
Сорок лет назад, когда Рим обуяла очередная смута, ею воспользовались вандалы Гензериха, уже создавшие на землях Карфагена свое королевство – Гензерих оказался единственным варварским вождем, исхитрившимся создать могучий флот и подчинить себе весь запад Средиземноморья.
Логика была проста: если Рим никому не принадлежит, почему бы не забрать его богатства себе? Флот вошел в устье Тибра, и вандалы (проявляя вандализм) вывезли из города в Карфаген все ценности, до которых смогли дотянуться.
Злые языки потом уверяли, будто варвары при разграблении Рима учинили неслыханный погром, однако в действительности сам город и его граждане остались нетронутыми – Гензерих ничего не сжег, не разрушил ни одного здания и запретил своим воинам убивать римлян, не оказывающих сопротивления. С теми, кто сопротивлялся, ясно, разговор был короткий.
После ухода вандалов Западная Империя фактически закончила свое существование – на смену цезарям, перебравшимся в Константинополь, пришли германские риксы, готы замирили Италию, а ныне здравствующий король Теодорих перенес столицу в тихую Равенну и благополучно правил, номинально считая себя вассалом императора Византии и призвав к своему двору образованных и ученых римлян.
Исходя из вышесказанного епископ Ремигий вполне справедливо полагал варваров не вселенским злом и не демонами преисподней, обратившими Империю во прах, а наследниками Рима, способными вдохнуть в римские земли новую жизнь в влить свежую кровь в жилы старых народов…
Смутное время рано или поздно закончится, новые государства расцветут, обретут уверенность в своем будущем, а христианство станет тем цементом, который сплотит Европу. Лишь бы иссяк поток варваров, вот уже которое столетие идущих с востока на запад!
Ремигий покосился на ехавшего рядом Эрзариха и только головой покачал. Он был хорошо знаком с сагой о Скандзе, варвары всех племен рассказывали ее более-менее одинаково, разнясь лишь в деталях.
Преподобный относился к главной легенде германцев скептически – «чудесный остров» и «земля обетованная» фигурировали в преданиях всех известных народов, достаточно вспомнить Атлантиду, Элизий или Рощи Блаженных. Скандза ничем не хуже и не лучше, разве что погрубее – это объясняется войнолюбием и беспокойным характером варваров.
Подумать только, со времен первого нашествия кимвров и тевтонов Рим сначала перемолол жерновами легионов, а затем впитал миллионы, десятки миллионов германцев, сотни племен, зародившихся где-то на востоке!
Их напор начал ослабевать только в последнее столетие – последними пришли франки, вслед за ними подтянулись словины, но они осели к востоку от Германии, в Богемии, за Бистулой и в Скифии. Идти на запад словины вроде бы не собираются, им вполне достаточно непрестанных войн с владениями Константинополя.
Гунны исчезли так же быстро, как и появились, после Битвы Народов и смерти Аттилы германцы жестоко отомстили гуннам за все былые обиды, и теперь о них совсем ничего не слышно.
Неужели рог изобилия на востоке иссяк и продолжавшееся шесть столетий великое движение завершается?
Очень хотелось бы в это верить, ибо немало героев породила Скандза. Столько, что захлебнуться можно в безбрежном варварском море!
– …Заночуем в деревне, тут недалеко, – прервал лангобард неспешный ход мыслей епископа. – Это рипурианские франки, я бывал у них в начале осени, когда с дружиной Гунтрамна ходил собирать дань с окрестных сел. Деревня порубежная, дальше только горы… Алеманы сюда не дошли, я чувствую запах дыма, но это дым очага, а не пожара.
Всадники шли на северо-восток полный день, с самого рассвета, не имея определенной цели – Эрзарих сказал, что цель вовсе и не нужна, Судьба сама выведет куда надо, путь боги укажут.
Ремигий с такой трактовкой был не согласен, но предпочел смириться – следов на свежевыпавшем снегу не найдешь, а у лангобарда природное чутье. Он и не захочет, а к Северину выведет!
