Элисон Бэрд - Империя звёзд
Но драться рыцари все же умели. Годы обучения на ипподроме и ежегодные турниры как следует закалили их. Некоторым удалось спешить своих противников, а молодой Мартам вообще поражал их — хотя Дамион понимал, что в нем не нравится Йомару. Он слишком рисковал, слишком самоуверенно действовал. Юное лицо под светлым нимбом волос больше напоминало лик святого, а не воина. Раймон тоже проявил себя в своем стиле: его сшибли с седла, и пришлось его без особого достоинства уносить к целителям, но потом он снова вышел и сумел сбить с лошади рыцаря, который сбил его.
При виде этих боев надежда рождалась в сердце Дамиона. Может быть, арайнийцы все же не так беспомощны, как кажутся. Остается только проверить, как они смогут выстоять против свирепых воинов Зимбуры, если придется им встретиться в бою.
Эйлия поплотнее завернулась в меховую накидку — холодно было. К этому холоду привыкнуть удавалось не сразу — она забыла, каково это, когда зябко. И еще она устала, но это было проявление горной болезни, о которой ее предупредили, когда она приехала. С самого приезда она плохо спала и дышала неглубоко и часто, но пока, что головных болей, сопровождающих горную болезнь, у нее не было. Немереи, наверное, к этим вещам привыкли или они нашли бы способ с ними бороться. Сейчас она была одета в простую белую рясу, как все немереи, потому что в Мелнемероне у нее особого положения не было. Белый цвет, как ей объяснили, выбрали за то, что он отражает весь свет, а остальные цвета — только часть. А черный вообще удерживает весь получаемый свет, ничего не отдавая. Ряса не была особенно теплой. Зато хотя бы были меха — снятые с животных, умерших естественной смертью, как она знала, потому что на арайнийских зверей никому охотиться не дозволялось.
Вокруг высились горы; зазубренные короны их были вдвое выше любой горы на Мере, но снегом покрывались только зимой. Водопады, окруженные туманами, падали с такой высоты, что казались колоннами облаков. Здесь тоже водились дикие животные Арайнии. Птица, которую Эйлия вначале приняла за орла, парила над снежными гребнями хребта, и лишь когда она села на пик, хлопая огромными крыльями, девушка оценила ее огромные размеры. Птица рох! И еще она заметила на утесах множество барсов с пятнистыми меховыми перепонками от передних до задних лап. Когда они перепрыгивали с камня на камень, эти перепонки расправлялись в воздухе крыльями, как у белок-летяг на Мере. Довольно комично выглядели эти большие кошки в полете — как летящая леопардовая шкура. Звуков здесь, наверху, было мало, и слухи из низин сюда не доходили. Как будто земля, поднимаясь вверх, притягивала к себе тишину небес. Но время от времени раздавалась едва слышная нота, будто пение рога, эхом доносящаяся с горных пиков. Там, как говорили немереи, живет немой зверь, у которого на голове растет единственный ветвистый рог с трубками на концах. Когда это создание стоит в потоке ветра, воздух звучит в этих трубках, создавая музыку, служащую зверю вместо голоса.
Эйлии вспомнилась вершина Элендора на Тринисии, хотя здесь, в горной долине, было всего несколько соединенных зданий, но уж никак не город. Строения состояли из того же серого гранита, что и горные пики, — не сложенные из обтесанных плит, а вырезанные прямо из живого камня, и потому они казались его продолжением, будто башни, стены и арки окон созданы водой и ветром, а не инструментами в человеческой руке. Мелнемерон был действительно такой же древний, как и сама гора. Выделялся один золотой купол, сияя на солнце, а остальная часть комплекса идеально сливалась с окружением, будто исчезая в граните. Этот купол, как сообщили Эйлии, был обсерваторией. Тысячи лет подряд немереи изучали здесь звезды — не так, как меранские астрономы, астрологи или навигаторы, по как черты небесного царства, знакомого им не хуже окружающего ландшафта. В небесах этой планеты видно куда больше звезд, чем с Меры, а здесь, в горах, где атмосфера разреженнее, существовали идеальные условия для их изучения. Многие из этих звезд имели свои миры-планеты, и говорилось, что когда-то арайнийцы летали к ним и могли бы полететь снова, если бы только современные немереи сумели найти способ отомкнуть врата Эфира. Взгляд Эйлии скользнул к соседнему шпилю, торчащему из склона горы и отделяющему ее вершину от головокружительной пропасти. Наверху башенки стояла пара каменных статуи: два серых дракона, и каждый обернулся вокруг высокой колонны. Это были врата духов, вроде тех, что она уже видела на Мере. Узкий каменный мостик соединял башенку с вершиной.
Эйлии было жутко одиноко. Отец остался в Мирамаре, друзья уехали в Пустоши. Только By и Лира поехали сюда с нею.
Она стояла и смотрела, как меняется свет от золотого к розовому на восточных стенах башен и склонах гор, когда у нее за спиной раздался чей-то голос, и Эйлия слегка вздрогнула.
— Драконы — повелители Ветра и Волны, — произнесла благородная дама Синдра тихим голосом. Она стояла в нескольких шагах за спиной девушки, тоже глядя на врата. — Но они же — повелители Эфира. Самые древние существа во всем Творении после самих древних. Сказано, что они витают над жилищами богов в Небесах и парят над течениями магии, что невидимо струятся сквозь нашу физическую плоскость. Никто не смеет войти в царство Эфира без их согласия, и в умах их содержится вся мудрость веков, коей они могут одарить лишь тех смертных, которых сочтут того достойными. Немногие немереи были удостоены чести быть учениками лоанана. Но уже много столетий ни один арайниец не лицезрел ни одного лоанана. Сейчас драконов здесь нет. Хотя никто не знает, где может оказаться дракон.
Эйлия вздрогнула, вспомнив страшное превращение Мандрагора. Синдра посмотрела на нее внимательно.
— Мне говорили, что ваше высочество и ваши спутники видели драконов.
— Да. И надеюсь еще когда-нибудь увидеть. — Эйлия вспомнила золотого дракона, который ее спас. — Но тогда я думала, что они — всего лишь животные. Скажите мне, Волхв, из этих врат магия ушла навеки? Я слышала, что немереи не могут их открыть.
Синдра повернулась к башенке.
— Ах эти Врата Земли и Неба! В самих этих статуях магии нет: они то, чем кажутся, — просто резной камень. Врата служат знаком, указывают наличие трещины, которая ведет из этого мира на какую-то дорогу Эфира. Лоананы — стражи и главные пользователи таких троп, и потому многие называют их путями драконов, но большинство из них сделаны древними. Они состоят из квинтэссенции и работают на магии, а ведут они через Эфир, подобно сети дорог на любом из других миров прежней Империи. Но арайнийские врата закрыты лоананами давным-давно, и меранские тоже, и никогда люди из наших миров не войдут снова в плоскость Эфира.
