Пирс Энтони - Золото дракона
Если Джон и была тронута, то постаралась как можно быстрее встряхнуться.
— Хочу добыть звезду! — заявила она, размахивая пращей. Камешек перелетел через барьер. Мгновенная вспышка, и он канул в пустоту.
— Плохо прицелилась, — решила Джон и попробовала еще раз, вновь с тем же результатом.
— Неужели думаешь, что можешь попасть в звезду? — спросил Лес, весело усмехнувшись.
— Наверняка, если хорошо потренируюсь.
— Не выйдет, Джон. Они слишком велики и слишком далеко.
— Ты говоришь, как учитель, — упрекнула Джон.
— Мог бы им стать, — согласился Лес и, подтолкнув Келвина локтем, показал на двух темноволосых девушек.
— Бьюсь об заклад, они из королевства Аратекс. Пойдем, поболтаем с ними.
Рука Хелн крепко сжала пальцы Келвина. Она не сказала ни слова, но юноша и так все понял.
— Как-нибудь в другой раз, — пробормотал он.
— А может, и никогда, так? — захохотал Морвин.
Но Келвин не ответил, остро ощущая прикосновение руки Хелн. Хорошо бы она вообще никогда не отпускала его. Но вслух произнести это боялся. Может, в его характере какой-то непоправимый изъян? Как сделать, чтобы Хелн поняла, о чем он думает?
14. Послание
— Теперь я хочу, — объявил Морвин, склонившись над плечом Келвина, сидевшего за письменным столом, — чтобы все было по форме. Прочти вслух написанное.
Келвин взглянул на Джон, Лестера и остальных Рыцарей, сгрудившихся вокруг большого стола, откашлялся и начал:
— Ее Императорскому Величеству Зоанне, королеве Рада:
Ваше Величество! Известно, что вы незаконно захватили власть и правление ваше отличается жестокостью и угнетением народа. Я, Келвин Найт Хэклберри из Рада, Круглоухий из Пророчества, призываю Вас отречься от трона и передать его законному наследнику Раферту, в том случае, если он до сих пор жив, или тому, кого изберет народ, если Раферт убит или неспособен к правлению. Даем на обдумывание решения неделю, начиная со дня получения этого послания. Если за это время отречение не будет объявлено, Рыцари Круглоухого захватят королевский дворец и вынудят вас отречься, и если необходимо, принуждением и силой оружия.
Морвин нахмурился.
— Вроде бы все правильно, но…
— Нужно все излагать более резко, — вмешалась Джон, — и оскорбительно. Например: «Ваше Императорское Величество, узурпаторша, старая злобная кобыла…»
Лес рассмеялся, но отец задумчиво кивнул:
— Может, узурпаторша — именно то, что нужно…
— Но мы хотим, чтобы она согласилась, — запротестовал Келвин.
— М-да, верно. Она не согласится, конечно, но… черт с ним, Хэклберри, припиши только «Во имя свободы», потом уже свое имя:
— Хорошо, — кивнул Келвин.
— Ну вот, теперь все. Воск готов, Лес?
— Готов.
— Тогда остается поставить надпись.
Пиши: «Келвин Хэклберри, Круглоухий из Пророчества».
Келвин повиновался, чувствуя неловкость. Опять это Пророчество!
— Теперь дата. Какое сегодня число?
— Двадцать первое июня две тысячи двадцать четвертого года, — подсказал Лес.
Келвин поставил дату.
— Сложи пополам и загни края.
Келвин повиновался.
— Теперь, Лес, давай воск.
Лестер накапал воск прямо на края. Получился большой плоский кружок.
— Теперь, Хэклберри, твое ухо! — приказал Морвин.
— Хочешь, чтоб я…
— Без разговоров, Хэклберри.
Келвин вздохнув, склонил голову набок и приложил ухо к воску.
— Это что, новая игра? — заметила Джон.
— Держи, держи подольше, — рявкнул Морвин, видя, что Келвин хочет встать. — Вот так, теперь давай, только осторожно.
Келвин поднял голову и взглянул на бумагу. Отпечаток и в самом деле напоминал круглое ухо. Это была идея Морвина, как впрочем, и все остальное. Юноша коснулся уха. Каким теперь оно было гладким на ощупь!
Он бросил взгляд в сторону лачуги, где Хелн готовила еду. Хорошо бы дотронуться до ее кругленьких гладких ушек, не говоря уже о гладких кругленьких…
— Посланец! — закричал Морвин.
Один из Рыцарей почти мгновенно оказался рядом. Келвин узнал в нем того, чью ферму сожгли.
Морвин положил свернутый в трубку документ в футляр:
— Доставь это во дворец. Выкрикни только: «Послание для Королевы!» Потом швырни привратнику и уезжай, да побыстрее!
— Хорошо, сэр! — слегка вызывающе улыбнулся Рыцарь. — Сейчас же в путь.
Когда он отошел, Морвин заметил:
— Придется последить за дисциплиной! А теперь насчет листовок и плакатов…
Пришлось весь день развозить воззвания, ездить по деревням и городам. Один Рыцарь стоял на страже, другой прибивал листок к дереву. На каждом было написано:
«Внимание! Настает новый день, и те, кто поможет нам приблизить его, присоединяйтесь к нам! Ускорим отречение королевы Зоанны! Подписывайте воззвания и отдавайте их местному представителю Союза Рыцарей: он объяснит, как вместе сопротивляться угнетению. Сомкнем наши ряды! Мы свободные люди, но не желаем больше терпеть тиранию. Право и Пророчество на нашей стороне.
Рыцари Круглоухого».
Келвин вздохнув, прибил очередной листок. Он так устал. Никто не объяснил, что революция — столь утомительный труд!
После воззваний настала очередь листовок. Их разбрасывали с лошадей, совали в протянутые руки.
«Народ Рада! Если к концу недели королева не отречется, мы объявляем войну! Идите к местному вербовщику, если хотите бороться за правое дело! Сейчас, сегодня! — завтра будет поздно.
Рыцари Круглоухого».
Бросив последнюю пачку какому-то мальчишке, Келвин вздохнул. Теперь назад, в палатку, а назавтра пять выполнять приказания Крамба.
Шлеп, шлеп, шлеп, дзинь! Дзинь!
«Дела идут немного лучше», — подумал Келвин, наблюдая, как стрелы одна за другой поражают мишени: фермеры и горожане упражнялись под руководством наемников. Но что будет в бою, когда вместо мишеней окажутся живые люди? Келвин даже вздрогнул.
— Уверены, что это безопасно? — требовательно спросил Морвин Крамб. Мы проверили ягоды на животных, и все сдохли. Не вижу, чем тут может помочь форма ушей?
— Дело не в ушах, — покачала головой Хелн, — а в том, что наши предки были с Земли и вероятно поэтому не так чувствительны к воздействию ягод. Во всяком случае, я их уже пробовала!
— Может, это случайность! — заспорил Мор.
— На этот раз я съем только одну ягоду, — пообещала Хелн. — Если душа моя отделится от тела и отправится в астральное путешествие, я сделаю что-нибудь простое, вроде того…
— Мне это тоже не нравится, — вмешался Келвин. — Играть с огнем.
