Дашевская - Кастрюлька с неприятностями СИ)
— Да, недели три назад. Собственно, я ничего не ощутила — просто случайно воспользовалась заклинанием копирования, мне нужно было несколько рецептов из «Ma nin antatyё I yulma miruvorё». На автомате, понимаете?
— Ага… а то кольцо, которое вы мне отдали, у вас уже к этому моменту было?
— Нет. Я нашла его дня через два после… Вы думаете, магические способности могли бы проснуться под его воздействием?
— В том-то и дело, что с этим кольцом все пока неясно. То есть, теперь ясно, что не оно подействовало на вас, зато непонятно, что же вам так помогло. Было бы очень важно это выяснить, как вы понимаете, есть маги, утратившие способности. Если бы мы могли им помочь…
— Я об этом думала. Но вот, правда — ничего не произошло в моей жизни такого, что бы могло спровоцировать пробуждение магии. Я ничего не меняла, на тот момент даже никакие новые люди рядом не появлялись. Ну, пряности новые покупала — так я этим постоянно занимаюсь…
— Странно… Может быть, какие-то известия?…
— Ой! — я схватилась за медальон святой. — Я же письмо от бабушки получила!
— Так-так! И в нем было что-то необычное?
— Там было вложение, — медленно произнесла я. — Отдельный листок с тремя фразами на высоком квенья. Бабушка в письме написала как-то невнятно, мол, это нужная вещь, прочти вслух, когда будешь одна.
— И? — мэтр Корстон наклонился над столом, блестя глазами.
— Я прочла. Листок сразу вспыхнул и рассыпался, а я обо всем забыла. И вспомнила вот только сейчас, когда сосредоточилась на этом. Но все равно те три фразы не вспомню даже под угрозой казни…
— Очень интересно. — Мэтр рассеянно глотнул из стакана и поперхнулся. — Боже мой, что это?
— Ну, уж не оркская арака! — рассмеялся Дэн. — Это благороднейший ячменный aqua vitae никак не менее чем восемнадцатилетней выдержки. И скажу вам, Корстон, что таким aqua vitae, вас нигде более не попотчуют, кроме как в «Оленьем роге».
— Мэтр, а что с тем кольцом все-таки? Неужели ничего не удалось определить? — снова влезла я с вопросом.
— Пока мало что понятно. Очень необычно сплетены заклинания, которые в кольцо загружены. Некоторые из них вообще считались абсолютно несочетаемыми.
— То есть?
— Ну, считалось, что невозможно загрузить в один артефакт, например, заклинание защитного круга и заклинание ожога при прикосновении чужого.
— А здесь?..
— А здесь, как я уже сказал, совершенно разнополярная начинка! И еще одно — мы никак не можем вычислить мага, который это сделал. Слепок ауры мастера на кольце мы видим совершенно четко, только у нас нет такого слепка в архиве за последние пятьсот лет.
— Получается, что это или незарегистрированный маг, или кто-то старше пятисот лет! Такое бывает? — вмешался Дэн, очень внимательно следивший за дискуссией.
— В общем, пока ничего не могу сказать толком, — завершил разговор мэтр Корстон. — Мы работаем.
У меня осталось от этого разговора очень сильное ощущение недоговоренности. Причем недоговаривали все трое — я, например, умолчала не только о том, что высокому квенья я научилась вовсе не в монастырской школе. Нет, там, разумеется, давался курс, как и положено для девушек из хороших семей — но только низкий вариант языка, используемый для неофициальных разговоров. А вот тот высокий эльфийский квенья, от которого холодеют кончики пальцев и по спине маршируют мурашки, тот язык, который используют для магии и дипломатических нот, я выучила, когда гостила в Серебряном лесу у дедушки. И почерк на сгоревшем листке я узнала — почерк моего деда, лэрда Эоринариэля, верховного мага королевства эльфов. Да и о пятисотлетних магах я кое-что могла бы сказать — например, госпожа Лавиния Редфилд, родная прабабушка нашего Норберта, по некоторым ее оговоркам, заканчивала магическую Академию еще при правлении славного короля Родерика II — а тот, между прочим, умер в году 1688 от Открытия Дорог. Больше пятисот лет назад, вот как!
Так что не знаю, о чем умолчал Дэн и не стал рассказывать мэтр Корстон. Наверное, о многом — они лица официальные.
Настал момент оформления собственности на соседний участок.
Утром мы с Норбертом отправились к солиситору, где нас уже ожидал представитель нынешнего владельца дома. Неугомонный маркиз увязался за нами, дав честное слово не становиться видимым без острой необходимости. У меня были серьезные сомнения в том, что мы одинаково понимаем острую необходимость, но избавиться от него все равно не было возможности.
Бумаги были подписаны быстро, но сам процесс нотариального оформления покупки недвижимости можно было бы в известной степени сравнить с процессом родов. По продолжительности и мучительности. Но, наконец, все формальности были соблюдены, договор скреплен магической печатью столичного Департамента недвижимости, агент получил свой чек — и мы с Норбертом оказались владельцами старого дома с привидением и заросшего участка. Поправка: очень нужного нам старого дома с привидением и прекрасного большого участка практически в самом центре Верхнего города.
Это надо было отметить.
И мы отметили, забравшись в кабинет Норберта и открыв заветную бутылку пятидесятилетнего келимаса. Маркиз Делиньяк, по понятным причинам, келимас не потреблял, но в разговоре принял живейшее участие, с удовольствием сказав немало нелицеприятного об именитых гостях ресторана. Нет, просто удивительно, сколько гадостей может узнать о вас бессовестное привидение!
После келимаса я с чистой совестью сказала, что работать нынче не в состоянии, пряности у всех на сегодня есть, а я пошла отсыпаться — что и было мною с блеском проделано. Правда, проспала я всего часа три, и вечером решила заняться нашей загадочной баронессой Макмердок. Ведь, помимо естественных и популярных средств добывания информации (сплетни и слухи), есть еще и замечательная Сеть, и в ней поисковая система HirSaila («искать мудрости» на низком квенья).
Я набрала в поисковой строке «баронесса Макмердок» — и мне высыпался длинный перечень ссылок, в основном на газетные статьи примерно пятилетней давности. Ну, да — по словам Лили именно тогда баронесса вызвала неудовольствие королевы.
Почитав статьи, я с отвращением закрыла поисковик — удивительно, как большинство газетчиков способно превратить в… ээээ… конечный продукт жизнедеятельности любую, даже самую невинную историю. А в историях баронессы не было никакой невинности — много лжи, мелкой подлости и никчемушних адюльтеров.
Но главного я пока не нашла, а именно, какой-то связи между баронессой Макмердок и Норбертом Редфилдом. Придется спросить его напрямую.
