Надежда Лукьянец - Истории приюта блаженного Хорса
Учитель метал громы и молнии на головы ни в чем не повинных учеников, волею Коржика оставшихся в классе. Скоро даже самые не понятливые начали осознавать, что в приюте творятся всякие магические дела. Класс возбужденно загудел. Окончание урока встретили небывалым восторгом. Класс опустел, как по мановению волшебной палочки. Через несколько минут ульем гудела вся школа.
Магические чудеса для этого поколения детей были страшным запретным плодом. Мало кто из них видел, помнил, испробовал на себе магические действия, но все запретное, спрятанное под покровом тайны, будило воображение и притягивало, как магнит. Быстро сообразили, кого нет на месте, и тут же вычислили незадачливых магов.
Стоило только Ренни, Тому и Саманте появиться в коридоре, как начались расспросы, просьбы показать, что-нибудь магическое. Только появление Камиллы-сан и ее требование восстановить порядок, заставило учащихся отправиться на следующий урок. Их тела послушно опустились за парты, но мысли каждого разбрелись, как непослушное стадо, так далеко, что никакой пастух не смог бы согнать этих упрямых баранов в послушную отару.
В классе «Раскрывающих», где училась основная часть героев этих событий, шел урок Нармирон-эрна — учителя механики и математики. Почетная приставка — эрн означала, что ее обладатель является заслуженным ученым, чьи знания подлежат передаче в руки, а лучше сказать головы, самых разумных и способных учеников. Обладая такими знаниями, Нармирон-эрн мог бы преподавать в столичном университете, но он почему-то выбрал самую глушь Берминальского леса.
И вот теперь понимая, что все, о чем бы он ни рассказывал сейчас ученикам, все пройдет мимо их сознания, расстроенный учитель ткнул пальцем в страницу учебника: «читать от сих до сих, приду, проверю», и скрылся в комнате для преподавателей, что бы обсудить с ними создавшуюся ситуацию.
Положение приюта было мало сказать сложным, оно было критическим. Юные маги не умели управлять своим Даром: их этому не учили. До войны подающих надежды обучали в различных магических школах: Звездной — для магов изучающих законы вселенной, открывающих новые магические возможности — школа считалась очень престижной. Земной — для желающих использовать дары природы и влиять на их рост и развитие. Архитектурно-магической — здесь обучались маги строители, изобретались различные магические предметы, которые могли использоваться и обыкновенными людьми, облегчая им труд и улучшая повседневную жизнь. Школа Несбыточных Желаний — позволяла влиять на способности и творчество магов и людей. Школа Неуловимых Настроений — помогала в развитии всех видов искусств. Школ и направлений было огромное множество.
Для маленьких детей маги выращивали в своих садах магические цветы. Дети, обладающие ярким воображением, а где вы видели иных, могли, сорвав лепесток, ярко представить себе новую игрушку или сладости, могли трансформировать в них камешки и другие не живые предметы. Дети могли совершать перемещения в пределах своего дома и сада. Игра с магическим цветком выявляла способности детей, помогала найти владеющих Даром.
Родители, которые не могли или не имели возможности контролировать неуправляемые порывы своих чад, с малых лет отправляли их под присмотр в магические школы.
— Ну, и, что мы будем делать с этими, с позволенья сказать, магами? — вопрошал седовласый, внушительного вида учитель истории Витим-сан, — надо обуздать этих юнцов, они поставят сейчас весь приют с ног на голову.
Преподаватели, собравшиеся в своем зале Спокойных Раздумий, были не на шутку взволнованы. Шерита-сан — преподаватель «Теории созвучий» своим нежным голоском пыталась примирить громко спорящих Гармельет-сана — преподавателя курса «Строение и функционирование органов тела человека» и Игуравий-сана — хранителя Большого Гербария и учителя природоведения. Они в пылу дискуссии не замечали робких попыток маленькой женщины с полидорой в руках вмешаться в их разговор, но громкий бас вечно испачканного красками художника перекрыл шум в зале.
— Коллеги, не о том вы сейчас думаете, — перебил их Смитуолл-тан — мастер искусных изображений, — у нас в школе треть учащихся ежедневно приходит из соседних деревень. Вы представляете, что они расскажут дома своим родителям? Как мы можем спасти детей? Как не позволить выйти молве из этих стен?
— Где сейчас Камилла-сан, что она собирается предпринять? — задумчиво произнес Нармирон-эрн.
3Камилла-сан была в лечебнице, рядом с ней с понурым видом сидели Коржик и Искра. Спиридон-той размеренно, как маятник, ходил по коридору. Они очень переживали и волновались за жизнь и здоровье Твердило-воя. Идирма-той решительно никого не подпускала к кровати с больным. Она суетилась, не зная, что еще предпринять: последствия магических ударов не предсказуемы. Не ее счастье забытье продолжалось не долго, и Твердило начал приходить в себя. Он шевельнулся, потянулся всем своим могучим телом и открыл глаза.
— О Дух Лучезарного Света, наконец-то! — Идирма-той наклонилась к больному. — Как наши дела? Как Вы себя чувствуете?
— Нормально! А, что со мной случилось? Почему я в лечебнице? — Твердило, повернув голову, почувствовал мешающую повязку на горле, Ощупав ее рукой, поинтересовался:
— А, это еще, что такое?
Камилла-сан отстранила растерянную лекарку, присела на стул рядом с кроватью.
— Что вы помните, Твердило-вой?
Твердило нахмурился.
— Я, что-то не пойму, что произошло? — повторил он. — Помню, что сидел в библиотеке, читал последний трактат Митица Спесивого «О возникновении Мира и множестве ему параллельных», а дальше… нет, не помню.
— Вы со Спиридон-таем в «комнате битв» показывали Коржику и Искре некоторые боевые приемы. Кстати, никто из Вас не подумал, почему это они не на уроке? Спиридон-тай, видимо, неудачно провел прием. Вы получили сильный удар по голове и глубокую царапину на горле. Напоминаю! Я запрещала и запрещаю Вам показывать детям приемы обращения с холодным оружием! Раз и навсегда! Слышите? — потребовала ответа Камилла-сан. Она и без того знала, что старики порой грешат этим.
— Да, конечно! — немного раздосадовано и огорченно ответил Твердило-вой. Он не мог поверить, что так обмишурился и дал победить себя, пусть не в настоящей, но все же битве.
— А, теперь спать!
Идирма-той указала всем на дверь. Дети послушались молча, Камилла-сан, уходя, улыбнулась старому вояке, а Спиридон-тай, на цыпочках подойдя к кровати, молча, как бы извиняясь, похлопал друга по плечу. Ему было легче поверить в сочиненную Камилла-сан историю, чем смириться с новыми обстоятельствами жизни приюта.
