Гарри Тертлдав - Крисп Видесский
Когда он сказал об этом вслух, Текла рассмеялась.
– Нет такого закона, что сын не может пойти в мать, – сказала она. – Раз уж на то пошло, пора ей еще раз взглянуть на малыша, а, может, и дать грудь. – Она отступила, пропуская Криспа в Красную комнату.
В комнате воняло; предупреждения Теклы оказались вполне обоснованы. Криспу было все равно.
– Как ты? – спросил он Дару, все еще лежащую на той же кровати, где она рожала. Дара была бледна и совершенно измучена; смокшиеся от пота волосы висели сосульками. Но она все же выдавила слабую улыбку и протянула руки к младенцу. Крисп отдал ей Фостия.
– Он совсем ничего не весит, – сказала Дара.
Крисп кивнул. Он и сам едва заметил, как Фостий покинул его руки. Дара разглядывала малыша так же внимательно, как до нее сам Крисп – и по той же причине.
– По-моему, он похож на тебя, – заметил Крисп.
Дара опасливо глянула на него. Он заставил себя улыбнуться, размышляя о том, что настоящего отца ребенка узнать так и не удастся. Как много раз до того, он повторил себе, что это неважно, и, как много раз до того, почти поверил.
– Подержи его еще, – потребовала Дара. Фостий пискнул, обиженный, что его таскают из рук в руки. Крисп неуклюже покачал его. Дара развязала тесемки и спустила платье с плеча, обнажая грудь.
– Дай-ка его сюда. Может, это его успокоит.
Фостий пошарил губами, нашел сосок и зачмокал.
– Ему нравится, – заметил Крисп. – Не могу его винить – мне тоже.
Дара фыркнула.
– Кликни, чтобы из кухни принесли поесть, – попросила она. Я на удивление проголодалась.
– Ты давно не ела, – ответил Крисп и выскочил из комнаты.
По дороге на кухню он остановился поблагодарить Теклу.
– Не за что, ваше величество, – сказала она. – Пусть Фос даст здоровья императрице и вашему сыну. Пока у нее все в порядке, да и малыш не слишком недоношен.
Постельничие и служанки поздравляли Криспа с рождением сына. Он про себя недоумевал, откуда они знают – вопли новорожденной дочери звучали бы точно так же. Но дворцовые слуги пользовались каким-то профессиональным чародейством. Стоило Криспу отворить дверь в кухню, как повар, ухмыляясь во весь рот, сунул ему поднос с кувшином вина, ломтем хлеба и серебряным блюдом под крышкой. «Вашей супруге», – пояснил он.
Крисп отнес ужин в Красную комнату сам, и Барсим, хоть и видел, не упрекнул его ни словом. Вернувшись, он помог жене сесть и налил вина ей, а заодно и себе. Кухарь предусмотрительно поставил на поднос два кубка.
– За Фостия. – Крисп поднял кубок.
– За нашего сына, – ответила Дара. Это было не совсем то, что сказал Крисп, но тот все равно выпил.
Дара ела (на блюде обнаружился жареный козленок в рыбном маринаде с чесноком) так, словно у нее несколько дней не было маковой росинки во рту. Крисп глядел то на нее, то на мотающего головкой во сне Фостия. Текла была права; для новорожденного Фостий был на удивление волосат. Привстав, Крисп осторожно дотронулся до черного пушка, мягкого и нежного, словно гусиный.
Фостий дернулся, и Крисп поспешно отнял руку.
Дара подтерла корочкой остатки соуса, допила вино и с удовлетворенным вздохом отставила кубок.
– Теперь уже лучше, – сказала она. – Еще бы ванну и месяц сна, и я буду если не как новенькая, то почти. – Она вздохнула.
– Текла говорит, что первые пару дней младенца лучше кормить самой, так что выспаться мне не удастся. А потом пусть на его вопли встает кормилица.
– Я тут думал… – отрешенно начал Крисп, почти не обращая внимания на ее слова.
– О чем? – осторожно спросила она и непроизвольно подвинулась к Фостию, будто пытаясь заслонить его собой.
– Я думал, что стоит объявить малыша соправителем империи, прежде чем я отправлюсь воевать с Петронием, – объяснил Крисп.
– Пусть весь Видесс знает, что мой род будет долго владеть троном.
Лицо Дары осветилось.
– Да, конечно! – воскликнула она негромко. – Спи спокойно, мой маленький Автократор, – пробормотала она, еще осторожнее, чем Крисп, дотрагиваясь до головки Фостия, и, помолчав чуть-чуть, добавила для Криспа:
– Я побоялась, что у тебя были другие мысли.
Крисп покачал головой. С тех пор, как ему стало известно о беременности Дары, он знал, что ему придется публично признавать ребенка своим. Теперь, после родов, отступать не годится. Скорее уж надо всем демонстрировать родительскую любовь, чтобы никто не посмел сказать – публично, – что он не отец Фостию.
Дела императора касаются всех. Это мысли его никого не касаются.
Глава 4
На стол перед Криспом легла серебряная шкатулка с привязанным к ней пергаментным свитком. Принесший ее Барсим выглядел озадаченным и немного испуганным.
– Халогаи нашли это на лестнице, ваше величество, – сказал он.
– Поскольку они неграмотны, им пришлось обратиться ко мне, чтобы я прочел письмо, но я, увидав ваше имя на свитке, счел за благо принести это вам.
– Спасибо, – машинально отозвался Крисп и внезапно нахмурился:
– Постой, что значит – нашли? Кто ее принес?
– Не знаю, ваше величество. Не знают и стражники. По их словам, ее не было до тех пор, пока она не появилась.
– Чародейство, – прошептал Крисп, подозрительно уставясь на шкатулку. Неужели Петроний, однажды без успеха попытавшийся убить его волшебством, думает, что Крисп попадется на ту же удочку еще раз? Если так, он будет жестоко разочарован.
– Пошлите за Трокундом, Барсим. Пока он не скажет, что опасности нет, шкатулки я не открою.
– Весьма мудрое решение, ваше величество. Я немедленно распоряжусь.
Крисп решил поначалу, что и вскрывать письмо будет небезопасно, но в ожидании Трокунда от нечего делать все же развернул его.
Ничего погибельного или чародейного – да и вообще ничего – не случилось. Пергамент покрывали угловатые строки, написанные старинными буквами. Подписи не было, но автором письма мог быть только Арваш Черный Плащ, поскольку оно гласило: «Я принимаю твое золото в обмен на год покоя», и дальше: «Твой посланец покинул мой двор и движется домой. Надеюсь, что приложенный мною дар значительно улучшил его поведение».
Когда Трокунд явился, Крисп показал ему свиток и поделился подозрениями. Чародей закивал.
– Совершенно верно, ваше величество. Если в этой шкатулке таится колдовство, будьте уверены, я его раскрою.
Он принялся за работу, окружив себя склянками с порошками и разноцветными жидкостями. Через несколько минут жидкость в одной из склянок внезапно сменила цвет с синего на красный.
– Ха! – фыркнул Трокунд. – Тут все же были чары, ваше величество. – Он сделал несколько пассов, бормоча что-то себе под нос. Жидкость вновь посинела.
