Ольга Денисова - Берендей
Идти по снегу было неудобно. Очень неудобно. Где этот мерзкий старикашка? Вот медведица (какой приятный запах, даже от мертвой), вот ее мелкий, а где же старик? На том месте, где он видел его в последний раз, лежало тело медведя. Большого медведя, ненамного меньше его самого. И медведь был мертв. Почему-то Леониду это стало ясно сразу. И вдруг в памяти всплыло слово, о значении которого он никогда не задумывался: берендей. Дед-берендей. Вот как назывался этот старик.
Леонид снова сел на снег, не зная, что ему делать дальше. Ему было страшно и одиноко. Он завыл, обхватив голову лапами. И выл долго и отчаянно. Но никто не пришел на его зов. Все вокруг было мертвым. Мертвый лес, мертвые медведи и мертвые люди.
И когда холод пробился сквозь его толстую шкуру, Леонид понял, что сидеть бесполезно. Он поднялся и огляделся. В лесу собирались сумерки. Наступала долгая декабрьская ночь. Ему стало страшновато. Скоро совсем стемнеет, а он совершенно один. Трус не играет в хоккей… Кому это теперь надо? Никто не увидит ни его страха, ни его отваги.
Леонид побрел в сторону палаток. Они не сворачивали лагеря, надеясь вернуться с трофеем. Он хотел переночевать в тепле, как и прошлой ночью, но только разворотил палатку – теперь он был слишком велик для нее. Впрочем, спать не хотелось. Он неплохо видел все вокруг, и вскоре темнота перестала его пугать. Он сел на утоптанной площадке возле развороченных палаток и задумался.
Что делать? Как теперь жить? Он же не может вернуться домой. Если его товарищи не поняли и испугались его, то что будет, едва он появится в людном месте? Да его обязательно кто-нибудь застрелит. Однако, после выстрела проводника, он не очень-то боялся пуль. Рана ныла, но не сильней, чем от попадания из рогатки. Но Леонид вспомнил, что единственный выстрел в голову убил медведицу. Он был раза в три больше ее, и, наверное, кости у него были крепче. Но насколько, предположить он не мог. Даже если его не убьют сразу, что он будет делать, когда придет к людям? Что ему теперь делать среди людей? Неужели всю жизнь придется провести в этом мертвом лесу? Снежном и холодном…
Леонид вспомнил горячую ванну, кресло перед телевизором, мягкий диван с чистым постельным бельем… И снова завыл. Теперь ему не было страшно, только горько и обидно. Он выл, пока не понял, что ему холодно. Гораздо холодней, чем несколько минут назад. Он огляделся. Вокруг стемнело. Обычные человеческие руки обхватывали колени в ватных штанах. Шапки не было.
Он вскочил, подпрыгнув от радости. Значит, колдовство было всего лишь временным? Прошло несколько часов, и он снова стал человеком? И не приснилось ли ему все, что с ним случилось?
Но изорванные, смятые палатки говорили об обратном. И медвежьи следы вокруг. Зимней ночью не бывает совершенно темно.
Теперь его задача – выбраться из леса. Незамеченным. И вернуться домой. Тихо, как будто он никуда не уезжал.
Леонид не стал собирать много вещей, взял только самое необходимое. До коттеджа он доберется к утру. Лес вокруг молчал. Его подгонял холод. Стоило пойти и подобрать лыжи, но Леонид не смог набраться храбрости, чтобы вернуться к месту охоты. Ему показалось, что мертвые медведи поднимутся вместе с мертвыми людьми. Ведь никто не открыл им ртов, чтобы выпустить душу. И едва он представил себе поднимающегося мертвого медведя, как тут же почувствовал ветер. Ветер и свет. Как будто глянул на мир через прибор ночного видения. Только не красным засветился лес, а синим. И земля ушла куда-то вниз. Леонид глянул на себя и понял, что он снова медведь. Огромный медведь. И мертвые медведи совершенно мертвы. А даже если бы они и поднялись, чтобы отомстить своему убийце, то еще неизвестно, кто бы от этого больше пострадал.
И он огласил лес ревом. Победным. Первый раз в жизни ему не надо было преодолевать страх – он его не чувствовал. И тогда он решил, что в его новом положении есть свои плюсы.
Три дня он прожил возле палаток. Он не контролировал своих превращений. Но уже отметил, что тоска по дому превращает его в человека, а страх или злость – в медведя. На второй день он почувствовал голод. Он подъел запасы, припрятанные в палатках. И для человека этого было достаточно. Но огромная масса медведя требовала пищи. Много. И когда голод стал невыносим, он вдруг услышал зов. Смутный, еле слышный. Он чувствовал его и в медвежьем, и в человеческом обличье. Что-то тянуло его на юг. Сначала он думал, что его тянет домой, но, прислушавшись к своим ощущениям, он понял, что ему надо дальше. Еще немного южней. И там его ждет теплый кров, и много еды. Голод и неведомый зов заставили его выйти из леса.
Леонид шел, не разбирая дороги. Он не мог вспомнить, где в погранзону их провел медвежатник, поэтому выбрал дорогу наугад. Да и не боялся он ничего, пока был в медвежьем обличье. Но когда за деревьями мелькнул свет, тоска затопила его сердце. Он не видел света очень давно. За деревьями горела обычная лампа накаливания. Желтоватый свет напомнил о доме, об уютном бра, висящем над диваном. Он не успел оглянуться, как превратился в человека. Леонид подумал, что это к лучшему. И пошел на свет, высоко поднимая ноги, увязающие в снегу.
Но получилось не так, как ему хотелось. Ему навстречу вышел человек в камуфляже и с автоматом.
– Стой, кто идет! – резко окликнул он Леонида.
– Стою, – Леонид улыбнулся. Он и предположить не мог, что так обрадуется, увидев человека.
– Ты что тут делаешь?
Парнишка был совсем молоденький, наверняка, срочник.
– В лесу заблудился. Три дня выйти не мог, – сообщил Леонид заранее заготовленную фразу.
– Да? И как это ты мог в нем заблудиться, если тут пограничная зона? А документы у тебя есть? – парень перевернул автомат так, что дуло оказалось направленным прямо Леониду в живот.
– Да погоди ты! – попробовал он договориться мирно, – я три дня людей не видел, а ты в меня автоматом тычешь.
– Да хоть десять дней! Документы покажи!
Леонид почувствовал раздражение. Неужели нельзя к человеку отнестись по-человечески? Обязательно надо устраивать эту показуху и демонстрировать строгие правила!
– Ну? Где документы?
Эта нетерпение мальчишки вывело Леонида из себя. Мальчишка оказался где-то под ним, внизу. И он уже в который раз почуял ветер. Ветер этот принес запах пищи. Такой желанной, теплой, живительной!
Он накрыл голову строптивого пограничника лапой, и тот сплющился, сложился и оказался примятым к земле. Леонид огляделся. Ни вскрикнуть от страха, ни тем более выстрелить мальчик не успел. Наверняка, рядом были люди. И наверняка вооруженные. Он подхватил теплое безжизненное тело и поволок его в лес. Не туда, откуда только что пришел, а на другую сторону дороги, на юг. Приближаясь к желанной цели.
