Джеймс Роллинс - Огонь ведьмы
Эр'рил заметил, как хозяин скользнул взглядом по стройной фигуре Ни'лан, облизнул губы. Она отшатнулась. Толстяк ухмыльнулся и сказал Эр'рилу:
— Но за пять медяков я мог бы добавить немного варенья из черники для твоей маленькой леди.
— Каша и хлеб нас вполне устроят, — спокойно ответил Эр'рил.
— За хлеб нужно заплатить медяк.
Жонглер нахмурился. С каких это пор кашу подают без хлеба? Хозяин явно хотел получить лишние деньги по случаю наплыва гостей.
— Прекрасно, — холодно сказал Эр'рил, — если только ты не попросишь лишний медяк за ложки.
Должно быть, его тон не остался незамеченным, и хозяин с ворчанием отошел. Потом их обслуживала тихая девушка с усталым лицом и покрасневшими глазами. Наверное, она работала всю ночь. Эр'рил незаметно вложил ей в ладонь лишнюю монетку. При таких ценах посетители вряд ли будут баловать девушек чаевыми. Глаза девушки заблестели, и она, как настоящий фокусник, быстро спрятала монетку в карман.
Между тем посетители продолжали спорить о том, что делать дальше. Им никак не удавалось договориться, но их спор был прерван.
В зал вошли двое мужчин с раскрасневшимися от утреннего холода лицами. Один был похож на гнома, в особенности рядом со своим спутником, настоящим великаном. Малыш шел, заметно прихрамывая, а человек громадного роста следовал за ним. Широкие плечи великана обтягивала меховая куртка, на ногах были сапоги из телячьей кожи, черные глаза угрюмо смотрели на толпу, а уголки рта кривились в угрожающей усмешке. Казалось, такое количество людей, собравшихся в зале, заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке.
Эр'рил сразу понял, что это горец, живущий среди ледяных пиков Зубов. Они изредка спускались с гор после окончания сезона торговли, когда перевалы становились почти непроходимыми. А осенью увидеть горца удавалось немногим.
Маленький человечек поднял в воздух кулак.
— У нас есть новости! Новости!
Поскольку предыдущий спор зашел в тупик, глаза посетителей обратились на странную пару.
— И что же ты слышал, Симкин? — спросил кто-то.
— Не слышал. Видел!
Маленький человечек по имени Симкин потряс головой, пробираясь сквозь толпу. Когда они добрались до сцены, малыш взобрался на нее и жестом показал спутнику, чтобы тот стал рядом у подножия. Теперь их головы оказались на одном уровне, и Симкин положил руку на плечо великана, затем повернулся к толпе:
— Этот человек видел демона!
Многие презрительно засвистели, но некоторые приложили большие пальцы ко лбу — на всякий случай.
— Кончай рассказывать сказки, Симкин! — закричали из толпы.
— Нет, вы лучше послушайте. Это правда!
— И кого же он видел? Твою жену? — По толпе прокатился смех, но какой-то вялый, неуверенный.
— Расскажи им! — Симкин ткнул в плечо великана пальцем. — Давай, не тяни!
Эр'рил заметил, как в черных глазах горца промелькнул гнев. Дразнить представителя этого народа чревато.
Великан откашлялся — казалось, кто-то сдирает толстую кору с дерева, и заговорил глубоким и звучным басом:
— Он промчался в вечернем сумраке над Перевалом Слез, мимо нашего дома. Бледный, словно грибы, растущие на мертвых деревьях, а размах крыльев больше, чем рост трех мужчин, вставших друг другу на плечи. И когда он пролетал, его глаза горели, словно угли, домашние животные разбежались, а одна из наших женщин родила мертвого ребенка.
Толпа затихла. Никто не осмелился назвать горца лжецом — во всяком случае, в лицо.
После этих слов у Эр'рила ложка с кашей застыла в воздухе у рта. Неужели?! После стольких лет? Он уже несколько столетий не видел скал'тумов.
— И ты пришел, чтобы предупредить нас? — тихо спросил один из посетителей.
— Я пришел, чтобы убить демона, — прогрохотал ответ. Эр'рил опустил ложку и с удивлением услышал собственный голос, обращенный к великану:
— Было ли чудовище похоже на изголодавшегося ребенка с прозрачной кожей?
Горец повернул голову к Эр'рилу:
— Да, луч заходящего солнца пронзил его, как клинок. Он казался больным.
— Ты знаком с этим существом? — прошептала Ни'лан.
— Послушай, жонглер, что тебе известно о чудовище? — спросил кто-то.
Теперь все смотрели на Эр'рила. Он пожалел о своей несдержанности, но отступать было поздно.
— Грядет катастрофа, — сказал он и бросил ложку на стол. — У вас нет надежды.
Толпа заволновалась, только горец оставался спокойным. Он не сводил с жонглера глаз, в которых светилась решимость. Эр'рил знал, что его слова не произвели на великана впечатления. Кровь горцев была смешана со льдом, а их упрямство подобно граниту. Он отвел глаза в сторону.
Ни'лан перехватила его взгляд и тихонько спросила:
— Что это за чудовище?
— Один из повелителей ужаса Гал'готы — скал'тум.
— С-солнце вс-стает. — Скал'тум направлялся по влажному подвальному помещению к Дисмаруму, встряхивая крыльями, как промокший пес. Комнату наполнил стук костей. — Вс-се готово?
Дисмарум отступил на шаг. В подвале воняло гнилым мясом, к тому же от скал'тума исходила угроза.
— Рокингем давно в седле. Он уже рассказал про девчонку всем в городе. Скоро ее найдут. Ей некуда идти, она все равно придет сюда.
— Молис-сь об этом. Черное С-сердце желает ее. Не с-со-верши еще одной ошибки.
Дисмарум слегка поклонился и отступил к двери, на ощупь потянулся к засову, сдвинул его в сторону и распахнул дверь. Утренний свет, который Дисмарум едва различал слабыми глазами, ворвался внутрь через пролет лестницы, озарив подвал. Дисмарум незаметно улыбнулся, когда скал'тум отпрянул от света. В отличие от других приспешников Темного Властелина эти мерзкие существа выдерживали прямой солнечный свет, но предпочитали избегать его жалящего воздействия. Их прозрачная кожа темнела, если длительное время подвергалась воздействию солнца. Такие следы у них считались позорными.
Провидец держал дверь открытой значительно дольше, чем требовалось, заставив скал'тума отступить в дальний конец подвала. Как бы Дисмарум насладился, если бы удалось пригвоздить тварь к стене под полуденным солнцем и смотреть, как она мучается! Его ненависть к крылатым монстрам не ослабела с прошедшими годами.
Наконец скал'тум сердито зашипел и сделал шаг в сторону прорицателя. Удовлетворенный маг захлопнул дверь. Сейчас чудовище приносит пользу, но если появится шанс… он знал, как заставить выть даже скал'тума.
Дисмарум пошел по коридору к лестнице, касаясь рукой влажной стены. Факелы давали достаточно света, и он мог разглядеть очертания ступенек. Опираясь на посох, старик начал подниматься по лестнице, но с каждым шагом колени болели все сильнее. Ему пришлось несколько раз остановиться, чтобы отдохнуть. Закрыв глаза и тяжело дыша, он попытался вспомнить, каково это, быть молодым — все видеть и ходить, не испытывая боли в костях. Был ли он вообще когда-нибудь молодым? Ему вдруг показалось, что он родился уже стариком и с незапамятных времен оставался таким — седовласым старцем.
