Николай Ярославцев - Вождь из сумерек 3
В этом мире нет гармонии.
Все там, где нет ни радости, не горя, любви и ненависти, алчности и бессеребреничества. Там, и только там, за границей смерти начинается вечная жизнь. Счастливы только те, кого коснулся он своим вниманием.
Безумец эльф, потрясенный утратой своей мятущейся оболочки, которая к тому же имеет отвратительную привычку изнашиваться, вместо того, чтобы радоваться обретенному покою, в расстроенных чувствах скрылся посреди океана.
Не понял «мудрый» эльф всех безграничных возможностей своего нового существования.
Впрочем, и он сам не сразу осознал это.
Развлекался, блуждая забытыми дорогами. Восторгался сверкающими залами и задыхался от переполнявших душу чувств при мысли от открывающихся возможностей. Но залы, как оказалось, были почти бесполезны.
Удивительнее всего то, что позднее и их изображение увидел он на стенах погребального склепа.
Внизу человеческие фигурки крохотными точками.
Ниже опускаться не стал. Эльфийская наговоренная стрела в состоянии поразить даже дух.
А для заклинания ему не нужен голос.
Да, погребальный склеп стал его настоящим университетом.
Плывет заклинание над лесом, опускается на равнину.
Годы и годы понадобились ему, чтобы понять смысл каждого значка, каждого рисунка…
Помочь не могли даже жрецы, в памяти которых сохранилось лишь десяток заклинаний, способных продлить их существование племени да порядок кровавых ритуалов.
Можно возвращаться!
Пронзительно светлые залы.
Обретенье, достойное богов.
Даже краткий миг мог творить чудо, превращая двуногих тварей в покорных и послушных его власти животных. Правда, не у всех выдерживал мозг. Десятки в безумии навсегда исчезали в бесконечных лабиринтах пещер. Гибли на зубах странных животных. Или сами превращались в них. Ослепительный свет способен был превратить безобидную ящерицу или крохотного паука в настоящее порождение ада, а летучую мышь, величиной с ладонь в чудовище, способное одним своим видом довести до безумия.
Столкнувшись впервые с подобным монстром, он несколько дней пребывал в состоянии задумчивости, пока палец все того же жреца не указал ему все на ту же звезду.
Объяснение было маловразумительным, но он принял его, как должное. Тем более, что тот же жрец тут же на его глазах сломленной веткой на полоске утоптанной земли вычертил кусочек звездного неба, но так, словно видел его со стороны и дважды пальцем указал на две точки, соединив их прямой линией.
От этого можно было сойти с ума. Но о не сошел. И на много недель скрылся в склепе, с головой уйдя в разгадку грязно-багровых полуосыпавшихся рисунков.
За его спиной бежало время. «Оживали» и уходили мертвецы. Жрецы приносили новые тела. Но он ничего не замечал и не видел…
Не один некромант по ту сторону моря не ведал того, что открылось ему.
Вымирающее племя дарило ему не просто забытые знания. Миры, десятки миров лежали у его ног.
Все остальное пришло много позже.
Уже в мире эльфов.
К тому времени у него уже были сотни жрецов. Боевых магов, как назвал их этот, в волчьей шкуре и с черной повязкой на глазах. Еще больше тех, что попроще. Но и они могли управлять чужой волей. Ломать и уничтожать чужой мозг. Но для мира эльфов этого было не достаточно.
Не годы, не десятилетия, века понадобились для того, чтобы в их сказочном мире снова ожила ненависть, которая жаркой искоркой ожила в сердцах народа орков, чтобы вспыхнула война на уничтожение, способная увеличить численность его армии.
Но погоня за камнем заставила его на какое-то время отвлечься от этого увлекательного занятия.
И все рухнуло.
А здесь, в этом мире пришлось начинать все сначала. Заново, по крупицам, накапливая прежнюю мощь. Но удача снова изменила ему, забросив сюда, в этот мир чудовище в человеческом облике, путаная мысль и звериное чутье которого через лабиринты эпох и забытых дорог неумолимо ведут их друг другу навстречу.
К тому же под звериной шкурой оборотня камень, который по праву должен принадлежать только ему. И никому другому.
Глава 7
Заполошная четверка унеслась вперед и скоро скрылась из виду. Эльф проводил их завистливым взглядом, но остался рядом со Стасом.
-Завидно, мой друг? Тоже хочется плетью по бокам и гуляй душа во чистом поле?
Принц промолчал, стыдливо отводя взгляд в сторону.
Кони идут мерной рысью, позванивая железом.
-Слав, а так ли уж нам нужен этот лес? Что ты хочешь в нем найти? – После не долгого молчания, спросил эльф.
-Поживем, увидим. Но не думаю, что мы найдем там Рэда. Если разве только он сумеет раздвоиться. Хочется заглянуть, Бодри, в самое начало. Если мы не проскочили мимо. Забытые дороги, мой друг, полны сюрпризов. Тебе ли не знать этого? И где им приспичит выплюнуть бедных странников, не ведают даже они сами.
-В этом я с тобой, Слав, полностью согласен. – Эльф кивнул головой и не произвольно оглянулся.
-Ножки мерзнут, ручки зябнут? – Криво усмехнулся Стас, заметив осторожное движение эльфа, сам испытал примерно тоже чувство, что и эльф.
-Что ты сказал? – Принц с трудом перевел взгляд на него.
-Я сказал, ножки мерзнут, ручки зябнуть, не пора ли нам дерябнуть. Шутка из прежних армейских накоплений. Чтобы хоть немного заглушить твою тревогу.
И ловким движением достал из-за спины квадратную фляжку.
-Прости, не до дворцовых условностей. Придется по простецки.… Из горла пьешь?
Бодрен не заставил себя долго упрашивать и, запрокинув голову, со сноровкой бывалого солдата, сделал несколько внушительных глотков.
-Как ты говоришь? Попал в волчью стаю, пей по волчьи? Вот я и… пью. Или вою? – Бодрен засмеялся и передал ему, опустевшую на треть, флягу. И снова оглянулся. – Ничего не могу с собой поделать. Третий глаз!
-Геопатогенный мир. – Нехотя согласился Стас, прикладывая фляжку к губам.
-Что? Какой мир?
-Геопатогенный.…В моем прежнем мире все, сломя голову, словно с ума посходили, искали на планете зоны со всякой чертовщиной. – Рассеянно пояснил Стас, пряча фляжку. – Привидения, инопланетные пришельцы, исчезающие в открытом море корабли.… Хотя, что я тебе говорю? Надо начинать с азбуки.
В руке появилась дымящаяся трубка.
-Но в одном ты прав. Кто-то сильно нас не любит. И за что бы? – Рассеянно проговорил, шумно затягиваясь.
Эльф чуть слышно хохотнул.
-В самом деле, за что бы? И хуже того, кто бы это был? – На губах тонкая улыбка. – Всего то мирные путешественники. Идем осторожно, на ногу боимся наступить! И никаких глупостей себе не позволяем.
