Стивен Эриксон - Охотники за Костями
Стилет коснулся виска, двинулся вниз, грозя отрезать ухо. Калам выбросил руку в ответном выпаде, почувствовал, что лезвие скользнуло по кольчуге.
"Худ их побери! Кто-то решил размножить меня делением!"
Он сбежал по крыше. Подпрыгнул, перелетев через узкую улочку. Приземлился, покатившись по плоской крыше полуразрушенного столетнего здания, засыпанной слоями раскрошенной черепицы. Крыша задрожала, еще и еще — загонщики прыгали следом. Двое, трое, семеро…
Калам встал и прижался к краю; девять ассасинов бежали к нему, образуя полукруг.
"Девять Каламов против одного.
Тяжело!"
Он рванулся прямо в центр полукруга. Оказавшийся перед ним мужчина замешкался, нервно поднимая кинжалы. Он успел выбросить вперед одну руку, а клинком во второй руке просто закрыл лицо. Калам легко пробился сквозь такую защиту; кинжал погрузился в грудь врага, пронзив сердце; второй он вонзил в подбородок, разворачивая острие кверху, протыкая мозг.
Используя застрявшие кинжалы, Калам бросил тело под ноги двум другим ассасинам. Вырвал лезвия, с молниеносной быстротой атаковал край полукруга охотников. Один из стоявших сбоку резанул кромкой кинжала по голени — неглубоко, нога не ослабела — он сделал обманное движение, приседая и выбрасывая руки вверх. Ближайший ассасин поймал лезвие глазом. Оно застряло в черепе. Калам оставил кинжал в ране, ударил следующего плечом. Столкновение болью отозвалось в костях — "здоров как бык, Худ его подери!" — но он присел еще ниже, просунув свободную руку между ног противника. По спине заскрежетали лезвия, звенья кольчуги лопались — звук как от бобов на раскаленной сковородке — Коготь старался изменить движение кинжалов, вонзить их в тело — а Калам напряг ноги и поднял врага. Издал стон, чуть не порвавший его голосовые связки. Прижал руку с кинжалом к боку ассасина и перекинул его через себя.
Дергая ногами, Коготь полетел на бойца, стоявшего сзади Калама. Они упали на землю одновременно. Калам обрушился следом, воткнул локоть в лоб второго Когтя — череп треснул словно выеденная дыня — и погрузил кинжал в шею первого.
Сталь вонзилась ему в бедро с такой силой, что острие вышло наружу. Калам резко повернулся, выбив оружие из рук напавшего, подтянул ноги к груди и перекатился на спину; жестокий удар ногой в брюхо заставил Когтя закувыркаться. Другой кинжал коснулся лица — ассасин поднял руку, блокируя лезвие, отвел предплечье кнаружи, хватая Когтя за ладонь, подтягивая к себе — и выпотрошил одним движением кинжала в другой руке. Кишки вывалились Каламу на живот.
Он тут же встал, вытянул кинжал из ноги и парировал им чей-то выпад. Пронзенные во многих местах ноги едва держали, сейчас он мог только обороняться.
Трое оставшихся охотников (среди них был и тот, кого он недавно пнул ногой) приближались медленно, тяжело дыша.
Слишком много потеряно крови: Калам чувствовал, как быстро слабеет. Если подойдет новая Рука…
Он прыгнул назад, почти до края крыши, и метнул оба кинжала — поступок неожиданный, особенно если учесть, что длинные клинки бывают плохо сбалансированными для метания. Однако Калам провел многие годы, постоянно упражняясь в такой технике. Кинжал глубоко вошел в грудь правого Когтя; второй с глухим звуком ударил стоявшего слева под ключицу и, покачиваясь, застрял под кожей. Одновременно с броском безоружный Калам прыгнул на Когтя, оказавшегося в середине.
Он схватил его предплечье обеими руками, повел вниз и вбок. Убийца попытался резануть ножом снизу вверх — Калам успел отвести выпад коленом. Неистовый рывок — плечо выскочило из сустава. Калам подал руку врага вверх, так что сломанная кость заскрежетала по суставной впадине. Ассасин взвизгнул. Калам бросил его руку, обхватил ладонями голову — и подпрыгнул на месте, всей тяжестью тела опуская противника, заставляя его удариться лицом о крышу.
Треск, громкий хлопок — кусок покрытия проседал, за ним рушились стропила, высылая кверху фонтанчики пыли, гнилых щепок и штукатурки.
Калам с руганью оседлал врага — его лицо полностью погрузилось в черепицу, вокруг появились красные пузырьки — и разглядел сквозь расширяющийся провал темную комнату внизу. Скользнул туда…
"Пора уходить".
* * *В десятке шагов от него Жемчуг наблюдал, замерев на месте от потрясения. Покатая крыша вокруг была вся усеяна трупами.
Лучшие ассасины Малазанской Империи. "Он пробился через них. Просто… прорубился". В сердце родился ужас — чувство доселе незнакомое; он ощутил, что ослаб и весь дрожит.
Калам Мекхар, залитый кровью, безоружный, еле дотащил свое тело до пролома. А Жемчуг поднял рукав на левом предплечье, отогнул край, высвобождая и нацеливая самострел.
Стрелка со шлепком вошла в вытянутую правую руку Калама; одновременно он скользнул вниз, пропав из вида.
"Прости, Калам Мекхар. Но ты… я не могу принять… твоего существования. Я не…"
Он заставил себя шагнуть вперед и собрать оружие Калама. Подошел единственный выживший из двух Рук агент.
"Мои… трофеи".
Он повернул голову к Когтю: — Найди остальных…
— Но Калам….
— Ему конец. Собери Руки, что в Мышатнике — сейчас мы нанесем визит на Центральные причалы. Если Адъюнкт уже смогла добрести туда… что же, мы перехватим ее.
— Понятно, Глава Когтя.
"Глава Когтя. Да. Все сделано, Императрица Лейсин. Да. Он мертв. Пал от моей руки. В Малазанской Империи не осталось равных мне".
С чего он начнет?
Маллик Рель.
Корболо Дом.
"Ни один из вас не узрит рассвета. Клянусь".
Коготь позвал от края пролома: — Глава Когтя, я его не вижу.
— Ползет, чтобы умереть. Картулианский паральт.
Коготь резко поднял голову: — Не змеиный яд? Паучий? О боги…
"Да, самая мучительная и долгая смерть. Ни одного жреца на всем острове не осталось, некому нейтрализовать яд".
Клинки звякнули о крышу. Жемчуг оглянулся. — Ты чего делаешь? — вопросил он.
Подчиненный смотрел ему в глаза. — Довольно! Сколько еще бесчестия ты принесешь Когтю? Я не подчиняюсь тебе. — Он отвернулся. — Ищи Адъюнкта сам, Жемчуг, подари ей еще один проклятый укус…
Жемчуг поднял правую руку и послал новую стрелку в полет над крышей. Она попала прямо между лопаток. Коготь упал, раскинув руки.
— Увы, это белый паральт. Убивает намного быстрее.
Свидетелей не осталось. Как он и хотел. Пришло время собрать оставшиеся Руки.
Хотелось бы ему, чтобы всё обернулось иначе. Всё. Но это новая Малазанская империя с новыми правилами. "Правила, которые мне подходят. Ведь у меня никого нет. Никого не осталось…"
