Сергей Ковалев - Добрым словом и пистолетом
И вот всего за ночь до освобождения все пошло прахом, и ни ее хитрость, ни даже упрямство не помогут. Каким-то образом повелители раскрыли их планы. Кто-то предал их? Торонго? Нет, она знала, что муж ни за что не предаст ее. К тому же он не покидал дом с того момента, как она сказала, что уходит. И почему она здесь одна? Если заговор разоблачен, то где ее сообщники?
Агате почудилось, что она слышит какой-то слабый шум за стенами храма. Нет, вряд ли такое возможно. Стены сложены из огромных каменных блоков, между этим залом и внешним миром несколько помещений, сюда не могут проникнуть никакие звуки. Просто показалось.
Эстрахари в последний раз проверил расстановку всех элементов, необходимых для проведения ритуала. Маленькой метелкой тщательно смел какой-то невидимый мусор с узора, выложенного в полу цветными камнями. Подошел к алтарю. В одной руке Эстрахари держал чашу, в другой – нож. Совсем простой, даже грубый – мечи, которые повелители раздали мужчинам племени, и то выкованы искуснее. Но Агата чувствовала исходящую от ножа властную силу. Женщина не была истинной нгомбо, как ее отец, но ей и раньше иногда удавалось почувствовать что-то, что не чувствовали другие люди. Течение сил, пронизывающих мир и управляющих событиями. Отец говорил, что сначала Агата должна родить детей, и только когда они вырастут, он станет учить дочь использовать эти силы. Ее сын давно вырос, дочери скоро искать жениха, но отец уже ничему не сможет ее научить…
Вновь донесся какой-то шум, на этот раз совершенно отчетливый. Кто-то кричал. Эстрахари тоже услышал крик, но прерывать жертвоприношение явно не собирался. Повелитель запел речитативом то ли молитву, то ли заклинание и начал поливать Агату зеленой, мерзко воняющей жидкостью из чаши. Раздался еще один крик – уже ближе, будто внутри храма. Теперь на лице Эстрахари появилась тревога, он заговорил быстрее, бросил чашу на пол и взялся за рукоять ножа обеими руками.
Из коридоров доносились непрерывные крики, к ним прибавился звон оружия, и стало очевидно, что внутри храма идет бой. Повелитель говорил все быстрее и истовее, заклинание все больше походило на истеричный визг, нож застыл над грудью Агаты и слегка подрагивал, словно выискивая сквозь плоть лакомое сердце. Агата почувствовала, что воздух вокруг как бы уплотнился и в этой плотности бушует что-то невидимое. Эстрахари умолк, и его взгляд стал прицельным.
Агата поняла, что сейчас умрет.
Совсем рядом раздался воинственный крик, что-то длинное мелькнуло в воздухе, и повелитель отшатнулся, сделав несколько шагов назад. Из середины его груди торчало древко копья. Эстрахари яростно взревел, сделал шаг вперед, и в тот же момент еще три копья ударили его в грудь. Наверное, нападавшие решили, что даже повелителю не выдержать таких ран, – зал наполнился черными, лоснящимися от пота людьми в боевой раскраске. И тогда Эстрахари показал истинную силу повелителей. Он выдернул копья одно за другим, словно это были просто шипы акации, и, не обращая внимания на развороченную грудь, бросился в атаку. Он двигался с такой скоростью, что казалось, просто исчезал и появлялся в новом месте, обозначая свое продвижение гейзерами крови и падающими телами. Но нападавших, похоже, скорость и сила повелителя не застали врасплох. Каким бы ловким и быстрым ни был повелитель, на его неприятно-бледной коже появлялось все больше ран, потом удачный удар меча отсек ему правую руку. Почти в тот же момент один из корчащихся на полу воинов изловчился и схватил повелителя за ногу, повиснув на ней живой колодкой. Эстрахари ударил его второй ногой, пробив грудную клетку, но затратил на это пару мгновений, и уже все оставшиеся на ногах воины набросились на повелителя, нанося удар за ударом. Еще несколько человек упали, но остальные били и били, не останавливаясь, даже когда Эстрахари перестал шевелиться. И остановились, лишь окончательно обессилев.
– Все, – захлебываясь воздухом, прохрипел один из воинов, гигант, покрытый кровью с головы до ног, так что его черная кожа стала красной. – Этот был последним. Все кончено…
Раздалось несколько вялых боевых выкриков – люди настолько вымотались, что не было сил радоваться победе. Один из воинов подошел к алтарю и перерезал веревки, державшие Агату. Она села, потрясенно глядя на то, что осталось от Эстрахари. Да, они тоже собирались взбунтоваться против повелителей, но никогда в их планах не было ничего смелее бегства. А эти люди говорят, что перебили всех повелителей! Агата подняла взгляд на освободившего ее мужчину:
– Вы их всех убили? Этого не может быть!
– Это было непросто, – кивнул гигант, объявивший победу. – Погибло много наших родичей. Прихвостни демонов сражались отчаянно. А сами демоны сражались… ну… как демоны. Каждый убил по два десятка воинов, прежде чем сдох. Но это славная смерть для воина – погибнуть в таком бою!
– Прихвостни…
Гигант ухмыльнулся, неправильно истолковав ужас на ее лице.
– Не бойся! Мы перебили их всех. Они привыкли нападать на деревни и маленькие города, разжирели и разучились воевать! Мы обошли много деревень и городов, которые они разоряли, собрали столько воинов, сколько звезд на небе, окружили этот проклятый город и шли к его сердцу, по дороге убивая всех. Никто не ушел! Никого не осталось от демонов и их слуг, и племя их некому будет продолжить!
Его поддержали уже гораздо оживленнее. Воины приходили в себя после боя. И все больше заинтересованных взглядов останавливалось на обнаженной женщине. Прошедшие годы и рождение детей, казалось, не оставили на Агате заметного следа, она была все такой же стройной и ясноглазой. Агата, несмотря на горе, охватившее ее при вести о гибели близких, почувствовала, как возвращается страх. Она скорчилась на алтаре, плотно обхватив ноги руками, оставляя на обзор горящим глазам мужчин как можно меньше тела.
– А ты сама-то из какого племени? – спросил гигант.
– Из племени? Я… не знаю. Мы называли себя просто «люди».
– Похоже, она из какой-то совсем маленькой деревни, – предположил один из воинов. – Из тех, что демоны вырезали до последнего человека.
– Значит, родственников в нашем войске у тебя нет, – заключил гигант и уже без опаски погладил спину Агаты. – И вообще нигде нет. Это хорошо. Мы все после боя нуждаемся в женской ласке…
В Агате словно сломалась какая-то тоненькая дощечка. И как оказалось, эта дощечка сдерживала стремительный поток, устремившийся вовне. Гиганта отбросило к стене с такой силой, что он, ударившись о камень, рухнул без чувств. Ближних воинов тоже отбросило назад, опрокидывая на стоящих позади них соратников. Агата встала, сошла с алтаря и возложила на него руку. Откуда-то, она и сама не знала откуда, пришло понимание того, что нужно сделать. Каменный блок оглушительно хрустнул и развалился на куски.
