Демьян Бедный - Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести (1908 — октябрь 1917)

Хозяин потчует под праздник батраков:
"Я, братцы, не таков,
Чтоб заговаривать вам зубы.
Судьбину вашу — кхе! — я чувствую вполне…
Кому по рюмочке?"
"Да что ж? Хотя бы мне", —
Илья облизывает губы.
"Кто, други, по второй?"
"Да я ж и по второй!"
"Ребята! Аль к вину мне подгонять вас плетью?
Ну, кто по третьей? А?.. Раздуло б вас горой…"
"Да я ж! — кряхтит Илья. — Как третью, так и третью".
"А как же с праздничком?.. Пропащий, значит, день?
Аль потрудились бы… кому из вас не лень", —
Вздохнув, умильно речь повел хозяин снова.
"Что ж, братцы, — батракам тут подмигнул Илья, —
Все я да я!
А вы — ни слова!"

Нет, не совсем-то так. Ответ, я знаю, был.
Ответ такой, что наш хозяин взвыл.
И я бы повторить его не прочь, ей-богу,
Но… кто-то дергает за ногу!

"Рабочей армии мы светлый гимн поем!
Связавши жизнь свою с рабочим муравьем,
Оповещаем вас, друзья, усталых, потных,
Больных, калек и безработных:
В таком-то вот дупле открыли мы прием
Даяний доброхотных.
Да сбудется, что вам лишь грезилось во сне!
В порыве к истине, добру, свободе, свету,
При вашей помощи, мы по весне
Решили основать рабочую газету!"
Бог весть, кому пришло в счастливый час на ум
Такое наколоть воззванье на репейник,
Что рос при входе в муравейник.
У муравьев поднялся сразу шум,
Движенье, разговоры
И споры.
От муравья шла новость к муравью:
"Слыхал? Газетку, брат, почнем читать свою!"
И на газету, впрямь, средь говора и писка
Пошла пребойкая подписка,
А дальше — муравей, глядишь, за муравьем,
Здесь — в одиночку, там — вдвоем,
Отдавшись увлеченью,
Несут: кто перышко, кто пух, кто волосок,
Кто зернышко, кто целый колосок…
Предела нет святому рвенью!
Кипит работа. Через час
Подписка и припас
Пошли по назначенью.
Газету жадно ждут равно — старик, юнец,
От нетерпенья изнывая.
В начале мая
Газета вышла наконец.
На час забыты все заботы,
Работникам не до работы:
Кто не читает сам, те слушают чтеца.
"Так!"
"Правда!"
"Истина!"
"Смотри ж ты, как понятно!"
"Читай, миляга, внятно!"
Все живо слушают с начала до конца:
Тот — крякнет, тот — вздохнет, тот — ахнет…
Что не осилил ум, то схвачено чутьем.
"Вот… Сла те, господи! Дождались: муравьем
Газетка пахнет!"
"Видать: орудуют свои".
"Бог помочь им! Святое дело!"
"Вот… прямо за душу задело!.."
И рядовые муравьи,
Кто как хотел и мог, в газету путь проведав,
Шлют за статьей статью
Про жизнь про горькую свою,
Про душегубов-муравьедов,
Про то, чтоб муравьям сойтись в одну семью,
Скрепивши родственные узы.
И до того статьи, как видно, били в цель,
Что не прошло и двух недель —
Все муравейники сплотилися в союзы!
Жизнь муравьиная! С работы — ломит грудь…
А тут беда — гнездо загажено, разрыто:
То рыло по гнезду прошлося чье-нибудь,
То чье-нибудь копыто.
Но муравьям теперь не так страшна беда:
Газетка скажет, как все сообща поправить,
Подскажет остальным товарищам — куда
Подмогу братскую направить.
Меж тем идет весна. Успело все отцвесть,
И время двигается к лету.
С газетой — чудеса: денек газета есть,
А три дня — нету.
Мурашки — ах да ох!
Пошли меж ними слухи,
Что дело гадят мухи:
Все это — их подвох;
Что, бог весть, живы все ли
В газете земляки;
Что все дупло обсели
Могильщики-жуки.
Мурашки бьют тревогу:
"Спешите, братцы, все — газете на подмогу,
Чтоб отстоять ее судьбу.
Ведь польза от нее так явно всем приметна:
Жизнь будет без нее мертва и беспросветна,
Как в заколоченном гробу.
Припасы наши как ни тощи,
Покажемте пример великой нашей мощи
И, чтобы доказать, что эта мощь — не тень,
Назначим "трудовой" в году особый день,
Доход которого отчислим
Газете, коей мы живем
И пролетарски мыслим!
Когда душа горит божественным огнем, —
Пусть тучи грозные нависли! —
Пред темной силою мы шеи не согнем.
Товарищи! Да здравствует подъем!
Да будет первый день газеты нашей — "Днем
Рабочей вольной мысли!"

Стал муравей за муравья,
А муравьед за муравьеда.
За кем останется победа —
Вы догадаетесь, друзья!

"Одно движение! Один хотя бы звук!
Что с вами, господин Паук?
Изволите терпеть лихую голодуху? —
Набравшись как-то духу,
Спросила Муха Паука…
Издалека. —
Быть может, вы больны? Иль, может, вы оглохли?
Иль гордость ваша такова,
Что вы скупитесь на слова,
Иль, извините, вы… издохли?
Как жаль! Я вам словечка два
Таких сказать хотела
(Тут Муха ближе подлетела), —
Словечка два таких, что сразу прочный мест
Меж нами был бы перекинут.
Подумайте: от вас так часто мухи гинут,
А все-таки знавать приходится вам пост.
Меж тем, хоть мы враги, — сказать нелицемерно! —
Мы с вами бой вести могли бы планомерно.
Ни вы, ни мы в борьбу не лезли б напролом.
Весь спор наш принял бы культурную личину".
Увлекшись, Муха тут крылом
Задела паутину.
И в тот же миг стрелой
Паук напал на Муху:
"Поговори теперь со мной
Про голодуху!"
Все это видела рабочая Пчела.
"Эх, Муха, чтоб тебя! Ты сдуру начала
Свою нелепую затею!
С какими планами ты лезла к лиходею?
У Паука в уме всегда одно лежит…"
"Ох, знаю, что лежит!.. Ох! — Муха чуть жужжит. —
Ох, Пчелка, холодею!..
А план был… все-таки хорош!"
Погибла Муха за идею,
Цена которой — грош.

Всему трудящемуся люду
Твердил и вновь твердить я неустанно буду:
Буржуй привычен гнуть рабочих в три дуги;
Рабочий и буржуй — извечные враги.
Отсюда вывод ясен:
Как бой с буржуем ни опасен,
О соглашенье с ним и думать не моги.
Тот, кто надеется без бою (меньше риску?!)
Буржуя обуздать, взяв от него подписку
"О вечной мировой",
Тот, выдавши себя буржую головой,
Согнув пред ним холопски спину,
Как муха к пауку — сам лезет в паутину.
Берите ж все пример, достойный похвалы,
С коммунистической пчелы
И не склоняйтесь к подражанью
Мух меньшевистскому жужжанью!