Антон Антонов - Священный сезон
Но все планы захвата драгоценной закваски разбивались о надежность и мощь охраны, а главное – на непреодолимые технические препятствия.
Иногда удавалось унести в лес только почву, обработанную закваской – и даже она производила неизгладимое впечатление.
Глядя на то, в каком темпе и какого размера плоды вырастают на этой почве, легко можно было поверить в басни о пищевых плантациях антропоксенов, где растут трансгенные тыквы размером с дом или с тот десантный модуль, в котором везли на базу «++6147» пленных, захваченных на стойбище воеводы Вадима.
Если присмотреться, то невооруженным глазом можно было разглядеть признаки того, что модуль – это тоже не творение рук человеческих, а плод удивительного растения.
Его борта казались сделанными не из металла, а из какого-то сверхпрочного дерева, и их покрывал причудливый мелкий узор характерный для творения природы, а не рук человеческих.
Но дивный этот узор, рассматривали разве что малые дети, которые легко отходили от любых потрясений. Остальные угрюмо глядели на своих конвоиров или мимо них, а у некоторых взгляд был устремлен куда-то внутрь, в себя, и тягостное молчание нарушал только птичий щебет азиатов-зондеров, обсуждающих сравнительные достоинства пленных женщин.
По крайней мере, именно так можно было воспринять их жесты, взгляды и взрывы нервного хохота с тем характерным развратным оттенком, который часто сопровождает неприличные разговоры.
Известно ведь, что разговор о бабах и о плотской любви лучше всего отвлекает от тревожных мыслей.
А тревога была налицо. Зондеры, сидя на бортах модуля все время озирались по сторонам, всматриваясь в темную стену леса и ожидая нападения в любую минуту.
Многие из них предпочли бы сейчас находиться внизу, под бортом, за броневыми стенками – но инструкция требовала, чтобы там были пленные.
Православные девушки из самых упертых, которые при всей лесной нищете и нехватке тканей ходили не только в платьях до пят, но и в платочках на голове, сейчас застыли на дне модуля в позе эмбриона, пытаясь свернуться клубком и все равно сгорая от стыда, поскольку были не только наги, но и простоволосы.
А еще хуже было то, что в модули пленных набили, как селедок в бочку, и со всех сторон к невинным девушкам невольно прижимались другие люди. И мужчины в том числе.
Обычно твердые в вере жили обособленно, дабы не оскверниться слишком тесным общением с грешниками и иноверцами, но тут был особый случай. Иеромонах Арсений, уважаемый среди лесных христиан человек, жил и кочевал вместе с воеводой Вадимом из чисто практических соображений.
Большая община во многих отношениях лучше маленькой. Ей, правда, труднее скрыть свое существование и местонахождение от зондеров и антропоксенов. Но зато ей и обороняться легче. Особенно если зондеркоманда прибывает на место не на параболоидах, а обычным путем – по дорогам или по воде.
А община воеводы Вадима была совсем особенной. Крупная группировка хорошо подготовленных партизан, под охраной у которых – самые богатые схроны северных лесов. И еще – самые лучшие колдуны и знахари, что тоже немаловажно.
Любой потенциальный перебежчик в этих краях был в курсе, что бежать надо к Вадиму. Ходили слухи, что его колдуны могут заговорить любую личинку-мунгара.
Это, конечно, было преувеличение, но процент успеха у них действительно был выше, чем в других общинах.
А для лесных людей важней было другое. Раны и болезни при нехватке медикаментов были настоящим бичом мелких общин. А знахари Вадима пользовались заслуженной славой на сотни и тысячи километров вокруг. Если же и их искусство не помогало, то у Вадима были инопланетные средства в тайных схронах.
Вот и получалось, что к стойбищу старейшины Владимира Ярославича тянулись язычники, к стойбищу епископа Сергия – православные, а к стойбищу воеводы Вадима – сразу все.
Сам воевода по счастью был к религии равнодушен и умел гасить конфликты, на какой бы почве они не возникали.
Но теперь, увидев воеводу плененным, многие верующие думали про себя или даже шептали себе под нос и соседям на ухо, что это Господь покарал Вадима за безверие. А вместе с ним и всех, кто понадеялся на его защиту.
Всем было известно, что воеводе подчинялись не только те партизаны, которые жили вместе с ним на его стойбище. Слишком большое скопление народа в одном месте считалось нежелательным, и по окрестным лесам было рассредоточено еще много осколков партизанской армии.
Ночная облава их не коснулась, и пока пленные верующие молились своим богам, ангелам-хранителям и духам-покровителям, прагматики лелеяли надежду, что собратья придут им на помощь.
Вызволять пленных у лесных людей не принято – но бывают исключения. Например, если в плен попал сам верховный воевода.
Глава 21
В эту ночь каналы связи, которые партизаны берегли на черный день, гудели, как потревоженный улей или осиное гнездо.
Было только одно средство быстро разнести по всему лесу весть о том, что верховный воевода всех партизан севера попал в плен, и обсудить возможность его спасения.
В этот момент антропоксены могли при желании накрыть сразу всю сеть партизанской экстренной связи. В панике из-за пленения воеводы его подчиненные забыли об осторожности. Их не оставляло ощущение, что без генерала Вадима Богатырева в лесу наступит конец света.
Но был еще шанс перехватить караван с пленными на реке. Вниз по течению есть крепкие отряды, которые, по слухам, сохранили в схронах огнестрельное оружие с боеприпасами и кое-какие полезные трофеи инопланетного происхождения.
Они берегли это оружие на черный день, но в эту ночь многим показалось, что черный день уже наступил.
Даже странно – пока воевода Вадим сидел в своем стойбище, партизаны не очень-то охотно подчинялись ему и жили своей жизнью, не особенно беспокоясь по поводу того, есть там где-то бывший главком партизанской армии или его нет.
Но едва с генералом приключилась беда, как вдруг оказалось, что он позарез нужен всем.
Это выглядело примерно так же, как если бы у довоенной Англии украли ее королеву. Или даже хуже, потому что немедленно после того, как слух о пленении Вадима разнесся по лесу, появились признаки того, что некоторые отряды и группировки партизан готовы вцепиться друг другу в глотки в борьбе за власть.
А помимо партизан в дебрях были и другие желающие навести свои порядки, что еще более усугубляло ситуацию.
И поэтому самые здравомыслящие командиры решили, что воеводу во что бы то ни стало надо спасти.
План предложил тот же самый человек, который поднял общую тревогу – полковник Демьяновский по прозвищу князь Игорь.
