Светлана Крушина - Королевская прогулка
Грэм пробурчал что-то утвердительное. Это был лучший вариант. Если вынудить Ванду совсем отказаться от ее затеи, несколько дней от нее не будет покоя.
Конечно, повернувшись к девушкам спиной, трудновато присматривать за ними, но он хотя бы будет слышать их. Что касается соблазна подсмотреть, Грэм был уверен, что справится. Уж чего-чего, а сдерживать низменные желания он умел. Правда, гарантировать, что такового желания не появится вовсе, он не мог. Если Корделия оставляла его равнодушным, то Ванда с каждым часом волновала все больше, и знать, что у тебя за спиной она плещется совсем раздетая (или полураздетая), что стоит обернуться, и увидишь нечто такое, что не всякий смертный видел в своей жизни… Нет, желание посмотреть определенно возникнет, но Грэм был убежден, что не обернется.
— Обещаешь, что не будешь подсматривать? — продолжала Корделия.
— Обещаю.
— И ты веришь ему? — снова влезла притихшая было Ванда. — Сказать-то можно все, что угодно!
— Верю, — просто сказала Корделия, и Грэм почувствовал к ней что-то вроде благодарности. Ванда мученически вздохнула.
— Ну, давай попробуем, — сказала она, — раз ты такая доверчивая…
* * *Возможно, это было тонкое издевательство, придуманное девчонками заранее. Возможно, импровизация, оказавшаяся на редкость удачной. Грэм не слишком долго ломал над этим голову, сидя на берегу реки, потому что занимали его совершенно другие мысли, от которых он пытался избавиться всеми силами. Тщетно.
Купание заняло довольно много времени. Девушки вошли во вкус и не реагировали на оклики и предложения свернуть веселье и вернуться в лагерь. Точнее, реагировали, но дальше фраз: "Да-да, сейчас, мы уже одеваемся", — дело не шло. Через полминуты они уже забывали о том, что собирались одеваться, и продолжали развлекаться. Самое обидное, перейти к активным действиям Грэм не мог: пришлось бы обернуться, а этого он сделать не смел. Дело было не только в обещании. И подумать было страшно: он обернется, а там… При одной мысли о том, какая картина предстанет его глазам, он начинал краснеть. Так он и сидел, не смея пошевелиться, прислушиваясь к веселому плеску за спиной и воображая себе картины одна другой красочнее, при этом его бросало то в жар, то в холод. Нечего сказать, хорошую забаву придумали девушки.
Но наконец они, то ли замерзнув, то ли сжалившись над своим стражем, выбрались на берег и принялись одеваться. Грэм вздохнул с облегчением. Через десяток минут ему милостиво разрешили обернуться, и взору его предстали обе девушки, мокрые, веселые, раскрасневшиеся и одетые весьма небрежно. Правда, Корделия была одета гораздо тщательнее своей подруги, которая даже не позаботилась как следует затянуть шнурки рубашки, из-за чего Грэму пришлось прилагать немалые усилия, чтобы не пялиться все время на ее декольте. Он почти не сомневался, что небрежная откровенность Ванды — тщательно продуманный стратегический ход. Проклиная в душе весь женский пол, Грэм помалкивал и делал вид, что ничего его в туалете девушки не интересует.
Он надеялся, что это издевательство — первое и последнее. Во всяком случае, с него хватило. Он предпочел бы длительную злобную пикировку с Ивом этому идиотскому сидению на берегу и последующим сценам. Но он зря надеялся. Девушкам было скучно, и они донимали Грэма мелкими пакостями, шутками и подковырками остаток этого дня и весь следующий. Грэм старался сохранять безразличное выражение лица и никак не реагировать на своеобразные шуточки, полагая, что девушки уймутся. Не тут-то было. Девушки удвоили и утроили свои, словно задавшись целью вывести его из себя. Верховодила, конечно, Ванда. Скоро Грэм уже мечтал о скорейшем возвращении Оге и Ива. Оставаться с девушками наедине ему больше не хотелось. Он боялся, что скоро потеряет терпение, и даже не исключал возможности рукоприкладства в случае, если его доведут окончательно.
Но миновал день, затем второй, а парни не возвращались. Ив говорил про два-три дня, прошло всего два, но Грэм начал волноваться. Три дня — это край. Возможно, ребята влипли в неприятную историю.
Девушки тоже явственно начали нервничать к исходу второго дня, и даже перестали шутить. Они пока помалкивали, но Грэм ясно видел в их глазах тревогу.
К вечеру третьего дня Ив и Оге не вернулись. Тревога, повисшая над лагерем, стала почти физически ощутимой, но никто не заговаривал о том, что беспокоило больше всего, словно заключив молчаливое соглашение подождать до утра.
Спать никто не ложился, несмотря на позднее время. Собрались у костра; особой нужды в огне не было, за последние два-три дня значительно потеплело, и хищники, судя по всему, разбежались кто куда при виде касотского войска, но костер все-таки развели. Если Оге и Ив будут возвращаться ночью или под утро, он послужит им прекрасным ориентиром.
Сидели молча, говорить никому не хотелось. Мрачная Ванда подвинулась вплотную к огню и сидела с таким видом, словно присутствовала на собственных похоронах. Грэм смотрел на нее и думал, что делать дальше. Для начала следовало разузнать, что стряслось с парнями. Для этого кто-нибудь должен был поехать к мосту, а по дороге расспрашивать всех встречных, хотя бы и касотцев. Грэм мог сделать это относительно безопасно, уж в нем никто не заподозрил бы медейца. Но ехать ему пришлось бы одному; если Корделия бегло говорила на Наи и могла сойти за соплеменницу Грэма, то медейское происхождение Ванды только что не было написано у нее на лбу. Если только она будет помалкивать, тогда еще может что-нибудь выгореть. Но — слишком опасно. Слишком.
Оставлять девушек одних Грэму тоже очень не хотелось, но это было меньше зло, и к утру он решился. Ждать дальше не имело смысла, промедление могло ухудшить ситуацию. Когда начало светать, он посвятил в свои планы девушек. Корделия выслушала его спокойно, зато Ванда приняла план в штыки. Она желала поехать вместе с Грэмом, утверждая, что так будет гораздо лучше.
— Да в вас в два счета узнают медейцев! — пустил в ход свой главный козырь Грэм.
— Ничего подобного! Корделия отлично говорит на наи, а я могу и помолчать! — Ванда как будто читала его мысли. — В крайнем случае, буду изображать немую.
— Все равно — нет, — отрезал он.
— А если на нас тут наткнутся касотцы? — сердито спросила Ванда. — Что тогда?
— Вряд ли вас найдут, если не будете шуметь. Ванда, пойми, у нас нет другого выхода. Остаться и ждать здесь для вас лучше, чем ехать со мной. Меньше вероятность вляпаться.
— Замечательно. А если вдруг и ты попадешься? Что тогда? А?
— Тогда вы развернетесь и потихоньку поедете домой. Ясно? И без всякой самодеятельности.
