Светлана Крушина - Королевская прогулка
— И они оставили вас вдвоем?!
— Ну и что? Место спокойное, и Оге сказал, что утром ты вернешься.
Утреннее спокойствие улетучилось вмиг. Грэма охватило глухое раздражение. Это же надо: спокойное место нашли! Уехали, оставили девушек одних, понадеявшись на его возвращение! Слов у Грэма уже не было. Ему хотелось зарычать и потрясти за шиворот все четверку, по очереди, одного за другим, как трясут глупых котят.
— Отпустишь ты меня или нет наконец? — сердито поинтересовалась Ванда. — Что ты в меня вцепился? Боишься, что я тоже уеду? Не беспокойся, я не собираюсь никуда.
Грэм и не подумал разжать пальцы. Он сказал еще не все, что собирался.
— Когда они собирались вернуться? Сколько, по их расчетам, займет дорога туда и обратно?
Ванда на минуту задумалась.
— Кажется, Ив говорил, что они должны вернуться через два, много — через три дня.
— Кажется! — вскричал Грэм. — Тебе кажется! Ванда, разве можно быть такой легкомысленной?
— А что?
Грэм ничего не ответил, только поднял глаза к небу и покачал головой. О боги, и откуда берутся такие легкомысленные болваны? И кто выпускает таких детски наивных людей за ограду родительских парков?
— Нечего гримасничать… Отпусти, мне больно!
Последнюю реплику Грэм проигнорировал.
— А они подумали о том, что оставляют вас с Корделией одних на три дня? На границе с Касот?
— Почему — одних? Ты же должен был вернуться.
— А если бы не вернулся?
— Как это — не вернулся бы? — недоуменно подняла брови Ванда. — Тут же твои вещи остались и твой конь.
— Тоже мне, нашли гарантию возвращения!
— Ну ладно, хватит уже, — нетерпеливо бросила Ванда. — Раз уж они ушли, не тащиться же вслед за ними. Незачем искать неприятности, они и сами нас найдут.
С этим трудно было не согласиться.
— Ладно, — сказал Грэм. — С нами пока все в порядке, будем надеяться, что и с ними ничего не случится. Подождем их возвращения.
— А если вдруг с ними что-нибудь все-таки случится?
— Тогда и будем думать, что делать, — ответил Грэм и отпустил, наконец, Вандину руку.
Ванда потерла плечо, вздохнула и ушла в шатер.
Грэм же решил приготовить завтрак, поскольку девушки еще к утренним делам не приступали, а ему хотелось есть. Он разжег погасший было костер и проверил наличие воды в котелке. Воды, конечно же, не оказалось, и он отправился к реке.
Река еще раньше произвела на него сильное впечатление, и теперь он залюбовался, глядя на ее бурные серые, а вовсе не серебряные, волны. Серебряная была слишком широка, чтобы перейти ее вброд, и с слишком сильным течением, чтобы пересечь ее вплавь, во всяком случае, здесь. Выше по течению, в лесу, возможно, имело смысл попытаться…
Когда Грэм вернулся, девушки сидели на поваленном стволе и беседовали. Заслышав его шаги, они тут же смущенно замолкли, заставив его предположить, что речь шла о нем. Возясь с готовкой, он не раз и не два ловил загадочные взгляды девушек, адресованные ему, и окончательно уверился в своей правоте. Грэма так и подмывало спросить, чем он заслужил такую честь, но он сдерживался. Из-за этих переглядываний чувствовал он себя дурак дураком, и уже начал закипать, когда девушки неожиданно перенесли свое внимание на что-то другое и заговорили на другую тему.
День выдался довольно скучный. Делать было нечего, и Грэм занялся осмотром оружия, не спеша и обстоятельно. Он уселся на поваленный ствол и углубился в свое занятие, иногда поглядывая на девушек. Они тоже откровенно скучали, усевшись рядом с шатром, позевывали, и лениво переговаривались вполголоса. Говорили они так тихо, что Грэм, сколько ни напрягал слух, не смог разобрать ни слова, хотя его мучило любопытство.
К полудню Ванде стало настолько скучно, что она раззевалась и, сообщив, что пойдет лучше поспит, удалилась в шатер. Грэм остался наедине с Корделией. Некоторое время она сидела тихо, изредка бросая на Грэма странно многозначительные взгляды, которые здорово его нервировали. Уж от Корделии-то он ожидал большей сдержанности и такта.
Потом вдруг она решила разговорить его. Не иначе как по наущению подруги, потому что по своей инициативе она заговаривала с Грэмом за все путешествие хорошо, если раза три, причем исключительно по необходимости. А теперь вдруг заговорила первой, да еще и на наи. Грэм удивился, но отметил, что произношение у Корделии идеальное, и говорит она очень правильно.
— Где ты научилась так хорошо говорить на наи? — поинтересовался Грэм, проигнорировав пустяковый вопрос, который был задан явно для затравки.
— У нашей семьи есть хорошие друзья в Наи, — ответила девушка. — Мы часто бываем… то есть бывали у них в гостях, пока не началась война. Так что, у меня была хорошая возможность попрактиковаться. А вот ты где научился так правильно разговаривать? У тебя слишком гладкая речь. Ты учился в школе?
Грэму не хотелось рассказывать, кто именно и где учил его правильной речи, поэтому он ответил туманно:
— Пока были живы родители, я учился в храмовой школе, — это была полуправда, но все же лучше, чем полная ложь. — Потом, конечно, пришлось оставить учебу.
— В храмовой школе? — повторила Корделия с большим сомнением. — Наверное, это была очень хорошая храмовая школа…
— Да, неплохая.
— А сколько тебе было лет, когда ты потерял родителей?
— Мать умерла, когда мне было восемь, а отец погиб, когда мне исполнилось шестнадцать, — ответил Грэм, несколько удивленный тем, что тактичная Корделия задает подобные вопросы. Наверное, Ванда здорово насела на нее с поручением выпытать все как можно подробнее.
— Значит, когда ты остался без родителей, ты был уже взрослым. Какое будущее тебе готовили?
— К чему меня готовили — неважно, — буркнул Грэм. — Сложилось все равно так, что я стал бродягой.
— Твои родители не оставили тебе никакого состояния?
— У меня нет ни гроша, если тебя это интересует. Корделия, а с чего, собственно, такое любопытство?
Девушка заметно смутилась, но, пересилила себя и посмотрела ему в глаза:
— Мы уже давно путешествуем вместе, а о тебе почти ничего не знаем. Вот я и решила исправить это упущение.
Значит, Ванда ничего не рассказала подруге, не поведала о его принадлежности к братству Фекса. Что ж, и на том спасибо.
— Но ведь и я о вас ничего не знаю, — напомнил он. — Кроме того, что рассказала Ванда.
— А она рассказала достаточно, чтобы ты не терялся в догадках, — подхватила Корделия. — Так что, ты знаешь о нас больше, чем мы о тебе. Тебе известно, куда и зачем мы идем, а ты даже не объяснил, как и зачем оказался в Медее. Согласись, разумный человек просто так не полезет на территорию, охваченную пожаром войны. Для этого нужны веские причины, тем более, если человек этот не принимает ни одну из сторон. Но если тебе не хочется отвечать на мои вопросы, скажи, я не буду настаивать, — все-таки дала отступную Корделия. — В конце концов, причины могут быть очень личными, и тогда мы не имеем права требовать…
