Александр Лайк - Закат империй
На жертвеннике вспыхнуло фиалковое пламя. Щипарь двигался вдоль ниш, и жильный перегуд становился все выше и выше.
— Четыре!
Жювер застыл, будто схваченный парализующим заклинанием, приготовив ключи и пристально глядя на спину Леттема. Только едва уловимое дыхание и подрагивающие ресницы выдавали в нем живого и свободного человека.
— Три!
Фардж чуть-чуть повысил подачу энергии. На пол-деления, не больше.
— Два!
Эстас прикоснулся к предохранителю, словно проверяя, на месте ли тот. И быстро вернул руку на юстировочный дискос.
— Один!
Никто даже не дышал. Только щипарь вытворял у ниш что-то настолько уж немыслимое и невероятное, что казалось — звучат не жильные струны, а сам воздух то ли поет, то ли стонет от невыносимого напряжения.
— Ноль! — пронзительно выдохнул Овальд, и одновременно с ним Леттем скомандовал: — Давай!
Жювер мгновенно вставил ключи в панель, буквально вонзая их в гнезда, и тут же Тийми крикнул «Контакт!», и Фардж опрокинул жезл, обрубая силоводы и сбрасывая подачу на нули, а потом сразу вырвал жезл из прорези.
— Питание ноль. — неторопливо сказал он и обернулся.
Эстас, закрыв глаза, скользил кончиками пальцев по поверхности дискоса. Странная вибрация, пронизывающая воздух вокруг него, становилась все слабее и слабее, а потом исчезла совсем.
— Полная синхронизация, — не раскрывая глаз, сказал Эстас, и только потом снял руки с дискоса и выдернул предохранитель.
Жильный гул тоже уплывал, растворялся в пламенеющем воздухе, и сам воздух угасал, темнел, становился все обычнее и обыденнее. Все смотрели теперь на Тийми, который медленно-медленно двигал корректирующий диагност по ободу круга.
— Жизнь сбалансирована, — сказал он наконец в полной тишине. — Полное слияние по семи позициям.
И в тот же миг погасли бесчисленные огоньки, очерчивающие алтарный круг. У стен зала сгустилась темнота.
А в центре зала, на алтаре, чуть заметно шевельнулся благополучно вернувшийся из внебытия Деррик дан Син, благородный лен д'Эльмон.
Хурру подался было к нему, но остановился и положил руку на плечо Леттему. Тот встал и повернулся к учителю. В глазах его был немой вопрос. Остальные пятеро как-то незаметно собрались сзади и тоже ждали.
— Нормально, — сказал Хурру успокаивающе. — Все нормально. А ты, Фардж, так даже просто хорошо. Ты правильно понял, что исследователь должен уметь справляться со своими нервами и чувствами. Эстас у нас пока еще слабоват… в этом отношении. Ты бы ему посоветовал что-нибудь. А тебе, Эстас, я сразу скажу: нет единых для всех рецептов. То, что тебе предложит Фардж, следует рассматривать не как совет, тем более не как распоряжение, одобренное ректором, а как материал, который призван помочь тебе разобраться самому. Хочу услышать от тебя постановку задачи.
— Обнаружить источники повышенной психической реагентности, — не очень уверенно начал Эстас. — Дифференцировать возникающие конфликты по генезису — от избыточной возбуждаемости или от недостаточного торможения. Найти методы контролируемого воздействия на ситуацию… ну, я не знаю, сан — вроде все?
— Не все, но для начала сойдет, — поощрительно кивнул Хурру. Кстати, обрати внимание: когда ты заботишься о научной добросовестности, а не о том, как ты выглядишь в глазах товарищей, ты волнуешься гораздо меньше. Подумай и об этом. Должно помочь.
Адепты у курительниц встали и глубоко поклонились алтарю. Потому что Деррик дан Син открыл глаза и попытался сесть.
— Идем, — решительно сказал Хурру и направился к центру зала.
Со второй попытки лен д'Эльмон сел и свесил ноги с края алтарной плиты. Роскошная мантия в это мгновение выглядела на нем, как ночная рубашка. Лен даже зевнул и потянулся, разминая плечи.
Хурру шагнул в ритуальный круг и подошел к Деррику. Аспиранты почтительно остановились на границе.
— Как ты, Син? — участливо спросил Хурру.
Сверкающий лен зевнул еще раз, во всю благородную пасть.
— А ничего, — небрежно сказал он, щуря небесно-голубые глаза. — Спать хочется. Есть хочется. Это я устал, наверное. Кто в эфире насвинячил, признавайтесь? Опять Эстас?
Аспиранты переглянулись и дружно вздохнули. Среди вздохов ясно выделилось чье-то разборчивое бурчание: «Кто сказал, что не заметит?»
— Это я, мейрессар Деррик, — горько сознался Жювер. — Прохлопал асимметрию… то есть наоборот.
— «Наоборота» я не понимаю, — высокомерно сказал Син и встал. — Что значит «наоборот»? Не прохлопал?
— Запросил четность для нечетного числа позиций, — покаянно сказал Тийми. — Только, августал, это не он, а я. А он не виноват. И ведь что интересно, третью позицию проскочили без проблем, а на пятой пошел разнос, и вообще… трудно было.
— Мерзецы, — покровительственно сказал Син. — Нечестивцы. Прокатали августейшего иерарха мордой по эфиру, как пьянчугу по булыжникам. А я ведь всегда говорил, Тийми, нет у тебя ни мозгов, ни совести, и в конспекты ты креветки заворачиваешь.
— Мейрессар! — взмолился Жювер. — Да Тим здесь вовсе ни при чем, это ж я ритуал вел! Я, соответственно, и лопухнулся…
— Один из вас, вне всякого сомнения, лопух, — величаво сказал Син, обнимая Хурру за плечи. — Но негодяи оба.
— Августал, ритуал-мастер не может один уследить за всем, — тихо и настойчиво сказал Тийми. — Да у него на панели и индикатора четности нет.
— С учетом тонкого различия ваших обращений ко мне, — засмеялся Син, — один из вас получит нахлобучку от светской власти, другой же — от духовной. Какая кому достанется — выбирайте сами.
— А по научной части? — дерзко спросил Овальд.
— А если кому-то покажется мало, обратитесь к сану Кайбалу, милостиво разрешил Син.
Дверь в зал раскрылась, и в зал вошел человек, каждое движение которого выдавало в нем постороннего. Он был в темной куртке с золотыми позументами, модных лосинах с косыми галунами и удобных сафьяновых полусапожках, однако без меча. Держался этот человек с привычным достоинством, но оглядывался по сторонам весьма нерешительно, чтобы не сказать — робко. Едва заметив стоявших рядом Хурру и Сина, он быстрыми и мягкими шагами пересек разделявшее их пространство и остановился на границе круга, несколько в стороне от аспирантов.
— Приветствую вас, почтенный сан Хурсем, — сказал он вполголоса. Мое почтение, лен. Я не потревожил вас… э-э, не вовремя?
— Рад видеть в Башне, граф, — приветливо отозвался Син. — Отнюдь, отнюдь. Мы уже завершили начатое. Чему я обязан приятностью встречи?
— Король послал меня испросить разрешения войти, — приглушенно сказал граф, — если он не станет помехой. Так я могу передать его величеству…
